Просмотров: 21150
А. В. Гольцова
Сергей Есенин и Зинаида Райх
ОБ АВТОРЕ
Антонина Васильевна Гольцова - известный в Орловской области краевед, ученый, пропагандист истории родного края. Многие орловцы знают ее как автора замечательных музейных экспозиций и выставок, созданных за 35 лет работы в областном краеведческом музее, как организатора краеведческой работы в области.
Гольцова А. В. родилась в 1933 году в Покровском районе. На ее детство выпали тяжелые годы войны и послевоенного лихолетья. Училась в сельской школе, затем в педагогическом техникуме и педагогическом институте на историко-филологическом факультете. Любимым предметом была литература, с детства писала стихи. В краеведческий музей пришла работать сразу после окончания Орловского пединститута в 1960 году и увлеклась краеведением по-настоящему и навсегда. Считает большим везением участие на протяжении нескольких летних сезонов в работе Верхнеокской археологической экспедиции Академии наук под руководством замечательного ученого и прекрасного человека Татьяны Николаевны Никольской. Своими учителями считает также Леонида Николаевича Афонина и Сергея Ивановича Федорова.
Очень скоро в местной печати и по радио появились интересные краеведческие статьи и передачи с подписью «А. Гревцева» (девичья фамилия Антонины Васильевны). В скромной заметке «Вдохновительница Пушкина», опубликованной в «Орловском комсомольце» 3 июля 1962 года, орловцы впервые прочитали об А. П. Керн как о своей землячке.
Антонина Васильевна установила переписку со многими земляками в Москве, Риге и других городах, в результате многолетней переписки сформировала ценный научный архив. Много душевных сил и таланта исследователя отдала Антонина Васильевна любимой теме - «Есенин в Орле». Это теперь орловские краеведы говорят и пишут об этом как об известном факте, приоритет же в изучении этой темы, бесспорно, принадлежит Гольцовой.
Антонина Васильевна никогда не бывает довольна достигнутым, она, являясь краеведом-профессионалом, постоянно в работе, постоянно учится. Ею собран большой материал по истории Орла и края, истории орловских семей и династий, который она мечтает воплотить в книги.
В 1995 году вышли в свет сборники «Волховские были» и «Краеведческие записки» (выпуск первый), в которых помещены интересные очерки А. В. Гольцовой.
«Сергей Есенин и Зинаида Райх» - первая отдельная книга Гольцовой А. В. Надеемся на успех этой книги у читателя и ждем новых интересных публикаций.
В. ТИТОВА, директор областного краеведческого музея.
«ОРЛОВСКИЙ ЗЯТЬ»
Время не властно над гением. Проходят годы, десятилетия, а Сергей Есенин, его поэзия становятся не только ближе и понятнее людям, но и необходимее. К Есенину приходят все, кто ищет, сомневается, страдает, любит, все, кому не безразлична судьба Родины.
А приходят к нему по-разному.
Случай, судьба или что-то другое более чем на тридцать лет свели меня с есенинской темой. Что я имею в виду под «чем-то другим?»
В начале шестидесятых годов после окончания института я пришла работать в краеведческий музей, где для меня все было ново, необычно, увлекательно. Краеведение стало для меня главным, а тогда еще и единственным делом в жизни. Я много читала, думала, поиски сталкивали меня с людьми, и среди них оказывались люди удивительные. Со стариками и старушками я ходила по орловским улицам и улочкам, восстанавливая с их помощью историю города, его культуру, быт. Так в моем архиве появились тетради и папки - «Город Орел е воспоминаниях старожилов», «Орловских улиц имена», «Музыкальная жизнь в Орле», «Учебные заведения», «Из истории культуры в Орловском крае». Я навсегда сохраню благодарность орловцам Александру Федоровичу Тихомирову, Александру Леонидовичу Генчелю, Раисе Николаевне Голеневич, Федору Федоровичу Рудневу, Ольге Павловне Власовой и многим, многим другим.
Каждый день моя душа ждала открытий. Вот это ожидание и вера в то, что произойдет в моих поисках что-то необыкновенное, я и назвала «чем-то другим». А тут и случай подвернулся.
Однажды в смурный дождливый день поднялась к нам на второй этаж музея маленькая кругленькая старушка, очень бедно одетая, но с добрым, буквально лучистым лицом. Поругивая погоду и больные ноги, она оставалась добродушной, очень располагающей к себе. Все приходящие в музей старые люди, конечно, направлялись к моему столу, это были «мои» посетители. Старушка уселась у моего стола, представилась Зинаидой Петровной Викторовой и незаметно овладела вниманием всех присутствующих в кабинете. Говорила она обо всем и ни о чем, в музей принесла старые вещи на закупку - пенсия мизерная, жить не на что.
Оформив акт и договорившись о встрече (она снова ругнула погоду, а я подумала, что в следующий раз мне самой придется идти к ней домой), Зинаида Петровна собралась уходить, попрощалась, но у двери вдруг задержалась. Мы к этому привыкли: пожилые люди, особенно одинокие, неохотно расстаются с людьми, которые были к ним внимательны и приветливы. Но Зинаида Петровна окинула взором наш кабинет, по стенам которого были развешаны портреты русских писателей, и, сделав загадочное лицо, вдруг произнесла:
- С Горьким не пришлось встретиться, а Маяковского видела.
- Маяковского? Где? Когда? - всполошились мы.
- А у Сережи.
- У какого Сережи?
- Да у нашего. У Есенина.
- Господи! Почему Есенин - ваш?
- Да он же на моей сестре был женат. На двоюродной. Зиночке Райх. Как же, наш зять, орловский.
Сначала наступила немая сцена, а потом... Зинаиде Петровне пришлось вернуться и снова присесть у моего стола.
Оказалось, что с Зинаидой Петровной мы жили на одной, Комсомольской улице, недалеко друг от друга. Я бывала у нее очень часто. Она любила поговорить, а я - слушать. Рассказывая, она часто путалась, забывала, а то и противоречила самой себе. А я все записывала, записывала, чтобы потом отделить зерна от плевел. Жила она в маленькой комнатушке в деревянном доме на Комсомольской, 62 (бывшей Кромской, 58). Настал момент, когда Зинаида Петровна открыла для меня свои сундук, который занимал чуть ли не половину комнаты. Он не был набит вещами, был наполовину пуст, вмещалось в нем все имущество Зинаиды Петровны и все сохранившиеся у нее бумаги.
Наконец, она стала передавать мне фотографии, затем документы, каждый раз по одному, продлевая удовольствие и для себя и для меня. Показала она мне весь дом, рассказала, что где было, «комнату Зиночки», провела по бывшей усадьбе, поведала, что росло в саду, где стояла беседка, в какие окошки флигеля любил заглядывать Костя Есенин - был он маленьким до окна не доставал и ему приходилось подпрыгивать. От Зинаиды Петровны я узнала адрес сына Сергея Александровича Есенина и Зинаиды Николаевны Райх - Константина Сергеевича Есенина. Константин Сергеевич ответил на мое письмо сразу с желанием помочь. В одном из писем он написал: «Я понимаю и чувствую свою ответственность перед тем, чтобы память о Сергее Александровиче и Зинаиде Николаевне никогда не исчезала в Орле».
А потом мы встретились с ним в Москве. Об этой встрече я рассказала в газете «Вешние воды» (рассказ «Встреча у последнего вагона» в № 16 за 1991 год). В рассказе упоминается коробка с вафлями, которую Константин Сергеевич передал для Зинаида Петровны, но в нем упущены некоторые подробности. А было это так. Мы проходили с Константином Сергеевичем мимо маленького магазинчика, что-то вроде «сладкоежки».
- Давайте зайдем на минутку, - сказал Константин Сергеевич. - У меня есть три рубля, купим что-нибудь тете Зине. Как вы думаете, что ей купить?
Я окинула взглядом полки и поняла, что на три рубля можно, пожалуй, купить вон ту красивую коробку вафель за два семьдесят. О чем я и сказала Константину Сергеевичу.
- Да? - несколько удивился он. - А почему вафли?
- Не знаю, - схитрила я. - Может быть, потому, что я сама их люблю.
- Отлично, - повеселел он. - Тогда я и вам куплю тоже.
- Не купите, - осмелела я. - Ведь у вас только три рубля.
- Ах да, - рассмеялся Константин Сергеевич, и мне сразу стало просто и легко (все-таки эта покупка поначалу меня несколько смущала). - В другой раз обязательно куплю.
Может быть, этот эпизод раскрывает какие-то черточки в сыне Есенина?
У Константина Сергеевича были материалы о родителях - подлинные фотографии Райх, прижизненные издания Есенина, автографы отца и матери. Константин Сергеевич обещал поработать со своим архивом и что-нибудь отобрать для Орла. Конечно, с архивом он поработал, в сборнике «Есенин и современность» появилась его статья «Посмотрю-ка я еще на полку...» (1975). В семидесятые годы каждая находка о Есенине и Райх была бесценна, появились новые публикации и книги, в Константинове открыт музей. И всем были нужны фотографии, воспоминания, книги. Наверное, Константина Сергеевича осаждали просьбами со всех сторон. Что же касается моей работы, я убеждалась, что никому она, кроме меня и некоторых моих друзей, была тогда не нужна. Она отрывала меня от «основной» работы, приводились доводы: Есенин - не наш земляк, а краеведческий музей - не литературный, и т. п.
В «Орловской правде» от 29 июля 1972 года появилась - видимо, заказная - статья «О памятниках и памятных местах», в которой дома, где родилась А. П. Керн, жила Марко Вовчок, бывал Германо, жила Райх и бывал Есенин, названы «мнимыми памятниками». С вульгаризаторских, даже глумливых позиций ставился вопрос о роли Керн и Райх в жизни поэтов. О Райх говорилось, что она не заслужила чести для установления мемориальной доски на доме, в котором жила. Большинство мемориальных домов «затрапезного вида» предлагалось снести, а мемориальные доски установить на вновь выстроенных «красивых архитектурных ансамблях». Эта статья в какой-то мере послужила сигналом к уничтожению многих зданий в Орле.
Конечно, были в защиту памяти тех, о которых сказано выше, страстные выступления Василия Катанова, в том числе его мужественная статья «Потери старого Орла» в газете «Советская Россия», но они не спасли ни дом Есениных, ни другие памятники. А вот сам автор пострадал тогда немало.
Впервые вопрос об установке мемориальной доски на доме, в котором бывал Есенин, был поставлен в постскриптуме к моей статье «Есенин в Орле» редакцией молодежной газеты «Орловский комсомолец» в 1963 году, но дальше разговоров дело не пошло.
В 1965 году вышло в свет пятитомное собрание произведений С. А. Есенина. В одном из опубликованных писем Есенина назван и орловский адрес. В письме из Нью-Йорка Анатолию Мариенгофу от 12 ноября 1922 года Есенин писал: «Недели 2-3 назад послал тебе телеграфом пять пайков «АРА». Получил ли ты? Если нет, то справься. Ту же цифру послал Eкатерине и Зинаиде. Зинаиде послал на Орел, Крамская, 57, Н. Райх. Другого адреса я не знал».
«АРА» - сокращенное наименование «Американской администрации помощи», благотворительной организации, через которую приходили посылки в Россию от частных лиц в голод¬ные двадцатые годы. Деятельность «АРА» в РСФСР была разрешена в 1921-1923 гг. Находясь за границей, С. А. Есенин использовал эту возможность для того, чтобы помочь близким людям.
Но в упомянутом письме Есенин допустил две ошибки: улица в Орле не Крамская, а Кромская (от города Кромы), а номер дома не 57, а 58. Эти неточности следует отнести лишь к забывчивости Есенина, ясно, что он воспроизвел адрес по памяти. Но ведь всерьез говорили о том, что дом, в котором бывал поэт (теперь уже не отрицали, что он бывал), стоял на нечетной стороне, напротив того дома, который нашли краеведы. Ведь пишет же об этом сам Есенин!
Татьяна Сергеевна Есенина, дочь Сергея и Зинаиды Есениных, родившаяся в Орле, могла бы решить проблемы орловских краеведов одним письмом. Но слова «Я родилась в Орле» прозвучали слишком поздно, дома в 1973 году не стало. Он исчез ночью, в одночасье, по-воровски...
Все эти годы хотелось больше узнать о Зинаиде Николаевне, понять, какою она была, за что любил ее Есенин, почему они расстались. В семидесятые годы имя 3. Н. Райх стало появляться в воспоминаниях о Есенине, о Мейерхольде, но только упоминаться. Даже в «толстых» книгах ей отводилось несколько строк, да и то лишь в том случае, когда не говорить о ней было невозможно.
В поисках материалов о Зинаиде Николаевне автор этих строк в шестидесятые годы обратилась к живущим в Москве артистам, деятелям культуры, которые встречались и работали вместе с Зинаидой Николаевной в театре имени Мейерхольда в двадцатые-тридцатые годы, - Игорю Ильинскому, Михаилу Цареву, Эрасту Гарину, Льву Свердлину, Михаилу Жарову и многим другим. Но тогда еще не пришло время говорить о бывших «врагах народа» Мейерхольде и Райх. Если бы не сковывавший страх, мы имели бы сейчас подробные воспоминания о Зинаиде Николаевне Есениной-Райх. Но тогда на мои письма откликнулись немногие: как драгоценную реликвию храню небольшое письмо, написанное рукою Михаила Ивановича Жарова, письма нашего земляка, актера и режиссера Иосифа Матвеевича Рапопорта.
Более четырех лет Зинаида носила фамилию Есенина, родила ему двух детей. В 1921 году орловский суд развел Сергея и Зинаиду Есениных, но любовь друг к другу они пронесли через годы. Сейчас появляется масса публикаций исследователей творчества Есенина, биографов, родных и знакомых. Кто-то не прочь воспользоваться именем Есенина в политических целях. Разобраться, где истина, а где ложь, нам поможет сам Есенин, его стихи. В стихах он весь: его душа, его боль, его взаимоотношения с миром, природой, небом, его отношение к Родине, женщине, детям, зверью, к жизни и смерти.
Сepreй Есенин и Зинаида Райх встретились ранней весной 1917 года в Петрограде. Ему было 22, ей 23 года. А демократии и того меньше - только что произошла Февральская революция. Слово «свобода» было у всех на устах. Время было новое, юное, зовущее. 1 марта Петросовет издал приказ № 1, который, в сущности, привел к развалу старой царской армии. Хотя шла война, служивший в Царском Селе Сергей Есенин, как и многие другие солдаты, считал себя свободным. Левоэсеровская газета «Дело народа» была одной из демок¬ратических. Сюда в один из дней марта зашел Есенин со своими стихами, не застал редактора, но увидел ее, Зинаиду - обаятельную, смешливую, радостную, как эта необыкновенная весна. Есенин надолго зaдержaлcя в редакции, у стола секретаря-машинистки Зинаиды Райх. Встречи стали частыми.
«Оба были молоды, независимы, хороши собой, полны нерастраченных сил, оба жили в предвкушении близких и радостных перемен. Тем, кто видел их вместе в то время, вероятно, казалось, что они созданы друг для друга: синеглазый, золотоволосый Есенин и темноволосая, с глазами как вишни, удивительно женственная Райх», - писал Л. Г. Варшавский. Но было у них обоих то, что они пережили до встречи, и это пережитое в чем-то соединит их, а в чем-то и разведет.
Сергей Александрович Есенин родился 3 октября 1895 года в с. Константинове Рязанской губернии, закончил Спас-Клепиковскую учительскую школу, в 1912 году уехал к отцу в Москву. В Москве работал помощником корректора в издательстве Сытина, учился в университете Шанявского, писал стихи и печатался в детских журналах. 9 марта 1915 года Есенин приехал в Петроград, познакомился с Блоком, Городецким, Мурашевым, Мережковскими, издал свой первый поэтический сборник «Радуница». 25 марта 1916 г. был призван на военную службу, его ждала отправка на фронт и - кто знает? - не оказался бы он среди тех, о ком с болью в сердце писал в своих стихах:
Я думаю:По ходатайству поэта Сергея Городецкого (жил в Орле, заканчивал Орловскую гимназию) Есенина принял к себе на службу санитаром полковник Д. Н. Ломан, уполномоченный по Царскосельскому военно-санитарному поезду № 143 Ея Императорского Величества Государыни Императрицы Александры Федоровны.
Как прекрасна
Земля
И на ней человек.
И сколько с войной несчастных
Уродов теперь и калек!
И сколько зарыто в ямах!
И сколько зароют еще!
И чувствую в скулах упрямых
Жестокую судоргу щек.(«Анна Снегина»)
Есенину приходилось выполнять тяжелый физический и моральный труд. Он ухаживал за ранеными, сопровождал подлечившихся в госпитале солдат при отправке их в южные санатории или на фронт.
Служба свела Есенина с интересными людьми, членами созданного в 1915 году в Царском Селе «Общества Возрождения Художественной Руси» - художниками, писателями, учеными. Дмитрий Николаевич Ломан был активным организатором «Общества», вел всю практическую работу. Он покровительствовал Есенину, привлекал его к чтению стихов и в «Обществе», и в лазаретах, где Есенина хорошо принимали. Он не только читал стихи, но и пел частушки, народные песни, что ценилось в «Обществе». Царская семья всячески способствовала «Обществу», а Александра Федоровна и ее дочери сами ухаживали за ранеными не только в офицерском, но и в солдатском лазаретах, посещали концерты. За участие в концерте в честь именин великой княжны Марии Николаевны, в котором Есенин был не только участником, но и ведущим, он получил от царской семьи в подарок золотые часы с гербом и цепочкой.
Благодаря Ломану, большому поклоннику поэта, Есенин мог выезжать в Петроград, заниматься издательскими делами. Однажды он оказался в редакции газеты «Дело народа», где секретарем-машинисткой работала Зинаида Райх.
Зинаида Николаевна Райх родилась 3 июля 1894 года в Одессе. Ее мать Анна Ивановна Викторова - родная племянница и воспитанница известного ученого-лингвиста, первого хранителя отдела рукописей Румянцевской библиотеки в Москве, выходца из обедневшей дворянской семьи Мценского уезда Орловской губернии Алексея Егоровича Викторова. Жила в Орле, замуж вышла за выходца из Силезии Августа Райха. Моряк, пароходный и паровозный машинист, высококвалифицированный слесарь, Август Райх был очарован белокурой, нежной, музыкальной девушкой. Чтобы жениться на орловской бесприданнице, он перешел из католичества в православие и после крещения получил имя Николай Андреевич. Уже к моменту встречи с Анной Ивановной два раза был в ссылке на Севере за свои революционные убеждения, а за участие в событиях 1905 года выслан из Одессы в Бендеры, скрывался в Орле.
Любимая старшая дочь Зинаида пошла по стопам отца. В гимназии она участвовала в подпольном кружке, занималась распространением запрещенной литературы. По окончании гимназии Зинаиде было отказано в свидетельстве о благонадежности, она не могла поступить в высшие учебные заведения в Ростове, Москве, Петрограде. Училась на частных женских курсах в Петрограде. Вместе с дочерью в Петроград приехал и Николай Андреевич, пытался работать. Но вскоре ему пришлось с семьей уехать в Орел, к сестре жены, у которой был собственный дом на Кромской. А Зинаида осталась в Петрограде, училась, искала себя. Пробовала она стать сестрой милосердия, начинала лепить в скульптурной мастерской, в совершенстве освоила машинопись. Была она настойчива, трудолюбива, много занималась, знала французский, немецкий языки, латынь. Весной 1917 года поступила секретарем-машинисткой в редакцию газеты «Дело народа», где ее впервые увидел Есенин. Была она красива, обаятельна.
Зинаида была членом партии эсеров, из которой вышла.
В газете «Правда» за 15 сентября 1920 г. было опубликовано ее письмо:
«Тов. редактор! прошу напечатать, что я считаю себя вышедшей из партии соц.-револ. с сентября 1917 года. Зинаида Райх-Есенина».
Есенин примыкал к писательскому объединению левых эсеров «Скифы». В 1923 году он писал в автобиографии, что в 1917 году «работал с эсерами не как партийный, а как поэт». И, надо сказать, работал плодотворно, в левоэсеровских журналах он напечатал около 60 стихотворений и маленьких поэм, среди них: «Марфа Посадница», «Товарищ», «О красном вече¬ре задумалась дорога...», «О Русь, взмахни крылами...» и др.
Первые слова, посвященные Сергеем Зинаиде, были стихи, ни в какие собрания не входившие. Это надпись на подаренной ей фотографии:
За то, что девочкой неловкойА еще Есенин называл ее «тургеневской» девушкой, вкладывая в это слово большой смысл. Еще в юношеские годы в письмах другу Григорию Панфилову он называет встретившуюся и понравившуюся ему Марию Бальзамову «тургеневской Лизой», рассуждает об этом на страницах письма. Из его слов видно, что «тургеневские» девушки были его идеалом.
Предстала ты мне на пути моем.
В марте 1917 года штат военно-санитарного поезда, где служил Есенин, был сокращен, Есенину было вручено направление в школу прапорщиков, а оттуда, конечно, на фронт. Но Есенин никуда не явился.
Свобода взметнулась неистово.Вскоре, как и водится у молодежи, организовалась небольшая дружная компания. Поэт Алексей Ганин предложил поездку в его родную деревню Коншино Вологодской губернии. В автобиографических заметках Есенина упоминается Мурман, Архангельск, Соловки, где он бывал. В семидесятые годы обнаружен план воспоминаний, которые собиралась писать 3. Н. Райх уже в 30-е годы. (План опубликован в воспоминаниях Т. С. Есениной «Дом на Новинском бульваре» в журнале «Согласие» I № 4 за 1991 год). Есть в этом плане и такая строка: «Белое море - Соловки, рыбачка, чайка, стихи Ганина». Есенин упоминает об этой поездке лишь в одном стихотворении - «Небо ли такое белое...», в котором есть строчки:
И в розово-смрадном огне
Тогда над страною калифствовал
Керенский на белом коне.
Война «до конца», «до победы».
И ту же сермяжную рать
Прохвосты и дармоеды
Сгоняли на фронт умирать.
Но все же не взял я шпагу...
Под грохот и рев мортир
Другую явил я отвагу -
Был первый в стране дезертир.
(Анна Снегина»)
Все равно - Архангельском иль УмбоюБыло это удивительно романтическое путешествие. Зинаида в начале поездки еще не была «девушкой Есенина», все спутники были к ней «немного неравнодушны». Алексей Ганин написал во время путешествия несколько стихотворений и посвятил их «3. Р.». Опубликовано стихотворение «Русалка - зеленые косы...»
Проплывать тебе на Соловки.
Русалка - зеленые косы,Но предложение стать его женой сделал Сергей Есенин. Зинаида дала согласие не сразу, он нервничал. Была телеграмма в Орел: «Вышли сто венчаюсь». Николай Андреевич выслал деньги, не требуя объяснений от любимой и своенравной дочери. Венчались 4 августа 1917 года в Кирико-Улитовской церкви под Вологдой, шафером на свадьбе был Алексей Ганин. Местным краеведам удалось записать воспоминания старенькой сестры Ганина Елены Алексеевны Сорокиной, которая помнила эту свадьбу. На Зинаиде не было свадебного платья, была она одета в белую блестящую кофточку и черную шуршащую юбку. А букет цветов для невесты Сергей набрал по дороге в церковь На лужайке, где их было множество.
Не бойся испуганных глаз.
На сером оглохшем утесе
Продли нецелованный час.
Я понял - мне сердце пророчит,
Что сгинут за сказками сны,
Пройдут синеглазые ночи,
Уснут златокудрые дни.
И снова уйдешь ты далече,
В лазурное море уйдешь,
И память о северной встрече
По белой волне расплеснешь...
Об этом, разумеется, никогда и нигде не говорилось. До сих пор было мало известно о таком романтическом и важном для обоих периоде. Причины понятны: писать и говорить об этом - значит писать и говорить о Соловках, о Ганине, расстрелянном в 1925 году как «враг народа», о Зинаиде Райх, чье имя велено забыть в тридцать девятом.
«У МЕНЯ ЕСТЬ ЖЕНА»
Сергей и Зинаида Есенины жили в Петрограде, Москве, Орле. В Орел они приехали сразу после венчания в Вологодской губернии, путешествие на Север не было их свадебной поездкой, оно состоялось перед свадьбой. Об этом свидетельствует и сам поэт, который, по воспоминаниям Владимира Чернявского, любил повторять рассказ о своем сватовстве на лоне северного пейзажа во время поездки на пароходе, а также воспоминания Т. С. Есениной и материалы о Ганине. Погостив в Орле, вернулись в Петроград, сняли две комнаты на втором этаже дома на Литейном, 33 (на доме установлена мемориальная доска). Это было их первое собственное жилье, а для Есенина, позже скитавшегося по чужим квартирам, и единственное. К Есениным приходили друзья, часто звучали стихи. Хозяйка, жена поэта, была не только обаятельна, но гостеприимна и приветлива. Друг Есениных поэт В. Чернявский вспоминал: «Жили они без особого комфорта (тогда было не до того), но со своего рода домашним укладом и не очень бедно. Сергей много печатался, и ему платили как поэту большого масштаба. И он, и Зинаида Николаевна умели быть, несмотря на начинающуюся голодовку, приветливыми хозяевами... У небольшого обеденного стола близ печки, в которой мы трое по вечерам за тихими разговорами (чаяниями и воспоминаниями) пекли революционную картошку, нередко собирались за самоваром гости». И далее: «Его, тогда еще не очень избалованного чудесами, восхищала эта неприхотливая романтика и тешило право на простые слова: «У меня есть жена». Мне впервые открылись в нем черточки «избяного хозяина» и главы своего очага. Как-никак, тут был для него первый личный дом, закладка его собственной семьи, и он, играя иногда во внешнюю нелюбовь ко всем «порядкам», и ворча на сковывающие мелочи семейных отношений, внутренне не придавал укладу жизни большое значение».
Зинаида была трудолюбива, деловита и хозяйственна, умела готовить вкусные блюда, и Есенин это ценил, особенно впоследствии - тоскуя по семье, он вспоминал и это искусство Зинаиды (об этом рассказ С. Кошечкина «Борщ с гречневой кашей»).
Была Зинаида не только женой, но и другом Есенину, она знала и хорошо читала стихи Блока, Маяковского и, конечно, Есенина. Стихотворение «Не пора ль перед новым посемьем...» публиковалось впервые по списку, сделанному рукой Зинаиды. Под стихотворением была приписка: «Под диктовку Сергея Есенина записано в ноябре 1917 года Зинаидой Есениной».
«Я, брат, жену люблю», - так отговаривался иногда Eceнин от холостяцких компаний. Он запретил Зинаиде работать в редакции; узнав, что она увлекается лепкой, говорил: «Тебе ребят рожать, а не скульптуры лепить». Зинаида родила Есенину двух детей, девочку и мальчика, но своей работой и судьбой распорядилась по-своему. Узнав, что для наркомата продовольствия набирают машинисток, она предложила свои услуги и была принята.
Петр Авдеевич Кузько писал в воспоминаниях: «В конце января 1918 года вновь назначенный нарком продовольствие А. Д. Цюрупа поручил мне прикрепить к секретариату коллегии несколько машинисток из числа тех, которые только что были набраны для комиссариата. Через два-три дня ко мне подошла одна из новых машинисток, молодая интересная женщина, и спросила:
- Товарищ Кузько, не писали ли вы когда-нибудь в газете о поэте Сергее Есенине?
Я ответил, что действительно в 1915 году я написал о Есенине статью в газете «Кубанская мысль». Протягивая мне руку и радостно улыбаясь, она сказала:
- А я жена Есенина, Зинаида Николаевна.
В тот же вечер я уже был на квартире у Есениных, которые жили где-то неподалеку от комиссариата.
Сергей Александрович встретил меня очень приветливо». Когда в марте 1918 года Советское правительство переехало из Петрограда в Москву, сюда на постоянное жительство переехали и Есенины. Как и все рядовые служащие наркомата жили они в гостиничных номерах на Тверской. Здесь они жили недолго, но этот период им был дорог, они были очень близки, встречались с интересными людьми. Зинаида познакомила Сергея с Александром Дмитриевичем Цюрупой, благодаря Зинаиде Есенин бывал и в Кремле, видел и слышал Ленина.
Подруга Зинаиды, тоже Зинаида, - Зинаида Гейман, дочь известного советского работника, вспоминала: «Сергей Есенин с Зинаидой жили в плохоньком номере какой-то гостиницы. У них было неуютно, мрачно, по-богемному... На столе крошки, вода, разбросано. У нас роскошно, номер в две комнаты и ванна, свой телефон, бархатная скатерть на круглом столе, который покрывался белоснежной полотняной тонкой скатертью, когда официант приносил блестящий металлический чайный сервиз... Словом, было уютно, и к нам вечерами часто приходил Есенин с Зинаидой. Она беременна Таничкой. В черном платье с высоким воротом. Он в сереньком костюме с галстуком-бантиком, приносил балалайку, пел и читал стихи. Тогда жилось впроголодь, но мы получали паек - черный хлеб и сахар были у нас вдоволь, и мы их угощали».
Обидно читать эти слова, обидно за Есенина, которому всегда приходилось греться и подкармливаться у чужого очага. А ведь он был очень гордый!
Вскоре Зинаида уехала в Орел, где 29 мая 1918 года у Есениных родилась дочь Татьяна.
Зинаида Райх с отцом Николаем Андреевичем. 1917 г
.
ЕСЕНИН В ОРЛЕ
В «Хронике» Белоусова, в воспоминаниях К. С. Есенина называется время приезда Сергея Александровича Есенина в Орел - вторая половина августа 1917 года. В Петроград Есенины вернулись в сентябре, называется даже 20 число. В этом промежутке они не были ни в Константиново, ни в Москве, во всяком случае об этом нет упоминаний в «Хрониках» и многочисленной литературе о Есенине. Следовательно, пребывание Есенина в Орле в первый его приезд было более продолжительным, чем считалось до сих пор, можно предположить - от двух до трех недель.
С вокзала на Кромскую, 58, где жили родители Зинаиды, Есенины могли добраться и трамваем - в Орле трамвайное движение открыто в 1898-м, а по Кромской улице в 1900 году. Но скорее всего, они взяли извозчика, проехали по Московской улице, мимо Ильинки через Мариинский мост, Торговые ряды, мимо здания с колоннами, где размещалась городская дума, и повернули на Кромскую, на которую весело глядел узорчатыми окнами деревянный домик.
Домовладельцами были не родители Зинаиды, а ее тетка Варвара Ивановна и ее муж Владимир Иванович Данцигер. Среди документов, которые хранились в этом доме и последней владелицей которых была Зинаида Петровна Викторова, был и этот - «Выпись из крепостной Орловского нотариального архива книги по г. Орлу за 1899 год № 168», в которой говорится: «Тысяча восемьсот девяносто девятого года августа двадцать седьмого дня прибыл и. д. нотариуса г. Орла... Сергей Степанович Акулов из конторы его первой части, по Воскресенскому переулку, в доме № б Тягунова - первой ее части Орла, на Кромскую улицу, где лично ему известные и к совершению актов законноправоспособные Орловский купец Алексей Дмитриевич Тягунов и мещане Владимир Иванович и его супруга Варвара Ивановна Данцигер, жившие на этой улице, первый в своем доме, а последние в доме Курляндского, при известных ему лично свидетелях заявили о желании своем совершить купчую крепость на следующих условиях: Орловский купец Алексей Дмитриевич Тягунов продал Орловскому мещанину Владимиру Ивановичу и его жене Варваре Ивановне Данцигер в равноправное их владение собственное недвижимое имение... именно усадебное место в г. Орле, первой части, прихода Богоявленской церкви на Кромской улице мерою по улице двенадцать с четвертью сажен, в заднем конце пятнадцать с четвертью сажен, а в глубину с обеих сторон по сорока сажен, с деревянным на нем домом..., садом и со всеми надворными постройками. А взял за это проданное имение денег восемь тысяч рублей с отнесением расходов по купчей на их же, покупщиков, счет. До сего означенное имение никому не продано, не заложено и в споре не состоит».
Документ интересен сам по себе, его старинным деловым стилем, но еще важнее факты - имена, размеры усадьбы, цена.
Варвара Ивановна Данцигер (в девичестве Викторова) приходилась родной сестрой матери Зинаиды - Анны Ивановны Райх. Они рано остались сиротами, их воспитал дядя А. Е. Викторов, дал образование, выпустил в жизнь. Варвара Ивановна вышла замуж за орловского мещанина Владимира Ивановича Данцигера, у которого в Орле были красильня и собственный дом. А когда дом в пять окошек стал тесен, на той же усадьбе по улице Кромской, 58 в 1906 году был построен каменный флигель, судя по проекту и сохранившимся в шестидесятые годы развалинам, очень красивый и просторный. После революции флигель отобрали, в нем до самого последнего времени размещались детские ясли. А дом превратили в коммунальную квартиру, хозяев «уплотнили», оставив Варваре Ивановне и Зинаиде Петровне одну комнатку, в которой и стоял большой сундук. У Варвары Ивановны и Владимира Ивановича своих детей не было, но в их доме нашли приют три поколения семьи Райх - ее сестра Анна Ивановна с мужем Николаем Андреевичем, их дочь Зинаида Николаевна Есенина и внуки Таня и Костя Есенины. Зинаиде была отведена угловая комната (если идти по улице от центра), окнами она выходила на Кромскую, была просторной и уютной. В этот дом и приехали в августе 1917 года Сергей и Зинаида Есенины и Алексей Ганин. Анна Ивановна и Николай Андреевич встретили их приветливо, вот только с Николаем Андреевичем произошел конфуз: вначале он принял за своего зятя не Есенина, а «более подходящего», на его взгляд, спутника Есенина. Об этом он рассказывал частенько и с юмором своим внукам, Константин Сергеевич рассказывал уже детям, знакомым. А вот как он передает рассказ деда в своих воспоминаниях «Через волшебный фонарь» (1985).
«В конце лета приехали в Орел трое, - рассказывал дед, - Зинаида с мужем и какой-то белобрысый паренек. Муж - высокий, темноволосый, солидный, серьезный. Ну, конечно, устроили небольшой пир. Время трудное было. Посидели, попили, поговорили. Ночь подошла. Молодым я комнату отвел. Гляжу, а Зинаида не к мужу, а к белобрысенькому подходит. Я ничего не понимаю. Она с ним вдвоем идет в отведенную комнату. Тогда только сообразил, что муж-то - белобрысенький. А второй - это его приятель...»
Были прекрасные дни конца августа и начала сентября. Как провели Есенины эти хмельные августовские дни? Гуляли ли в городском саду? Ходили на Оку, в лес, в поле? С кем встречались? Или они ограничились домом, беседкой, садом, где зрели яблоки, груши, вишни и буйно цвели цветы?
Зинаида вернется в Орел весной 1918 года. Здесь у Есениных родится дочка Таня, похожая на отца, его любимица.
Документально подтвержденных данных о других приездах Есенина в Орел не сохранилось, зато косвенных предостаточно. Автору этих строк в начале шестидесятых годов приходилось встречаться со старыми жительницами Орла, подругами и родственниками Зинаиды. Эмилия Максимовна Высоцкая рассказывала мне, как она увидела Есенина в «Зиночкиной комнате» (той самой угловой). Это было, когда Таня была совсем маленькой. Она пришла к Зинаиде и увидела в комнате молодого мужчину. Она знала, что Зинаида замужем за поэтом Есениным, видела его на фотографиях и поэтому узнала сразу. Есенин сидел у детской кроватки, Зина за столом. Запомнила девушка и такую деталь - на стуле лежала мужская шляпа. Когда девушка вошла, Есенин встал и поклонился. Она смешалась, ей показалось, что она нарушила семейную сцену, и постаралась сразу же уйти. О других приездах Есенина в Орел говорили двоюродная сестра Зинаиды, уже знакомая нам Зинаида Петровна Викторова, и Мария Павловна Третьякова, обе прожили в доме на Кромской до конца жизни. Сергей Александрович мог приезжать в Орел сразу же после рождения дочки и через несколько месяцев на ее крестины. Крестили Таню в Богоявленской церкви, а крестным отцом был Владимир Чернявский. Приезжали ли Есенин и Чернявский на крестины Танюшки? Сама Татьяна Сергеевна отрицает это только на том основании, что Чернявский ничего не пишет об этом в своих воспоминаниях. Но кто знает, почему он не пишет, в годы воинствующего атеизма не принято было оповещать, да еще печатно, о посещении церквей, об участии в крестинах и т. п. А между тем, это очень важный момент: приезжал в Орел Чернявский на крестины - значит и Есенин был в Богоявленской церкви.
Помнили старые жительницы Орла и приезд в Орел Есенина вместе с Андреем Белым, очень тогда популярным поэтом. Об этом говорили уверенно и с каким-то благоговением. Вот только когда это было, они не помнили. В 1967 году в Орел приезжал писатель Сергей Антонов. Мне с ним встретиться не пришлось, позже он писал мне в письме от 2 декабря 1967 года: «Когда я беседовал с Марией Павловной Третьяковой и Зинаидой Петровной Викторовой, то выяснилось, что будто бы с Есениным приезжал Андрей Белый». Этим «будто бы» Антонов выражает сомнение, как, впрочем, и некоторые другие исследователи. Дело в том, что все они имеют в виду приезд Белого с Есениным и Зинаидой в августе 1917 года. А он, конечно же, приезжал позже, когда семья поэта, Зинаида с дочкой, жила в Орле.
В журнале «Огонек» № 10 за 1976 год С. Антонов опубликовал большую статью «Живой Сергей Есенин», в которой одна глава посвящена Орлу, называется она «Тот ли это дом?». Нет, Антонов не сомневался, что именно в этом доме бывал Есенин, и в вопрос вложил не сомнение, а удивление, радость знакомства с новым есенинским местом. Он описывает встречу с Третьяковой и Викторовой, рассказывает о том, как они ходили по дому, саду, вспоминали Зинаиду Николаевну.
После рождения Тани Зинаида осталась у родителей, а уже с первого августа, когда девочке едва минуло два месяца, вынуждена была работать. С легкой руки Ан. Мариенгофа некоторые исследователи пишут, что Зинаида Николаевна занималась канцелярской работой. Это не так. Да, она была прекрасной машинисткой со знанием иностранных языков, но работала ею недолго. Ее всегда тянуло к искусству, истоки артистической карьеры (в 20-30-е годы она стала известной актрисой, которую приняла не только театральная Москва, но и театральная Европа) следует искать в Орле, в семье, в эмоциональной натуре.
Первая работа в Орле - инспектор, заведующая театрально-кинематографической секцией окрвоенкомата (располагался на Борисоглебской улице, ныне С. Щедрина), заведовала клубом Красной Армии (размещался в здании на месте сквера Маяковского). С июня 1919 года Зинаида Николаевна заведующая подотделом искусств губернского отдела народного образования (по сути дела, она руководила искусством в губернии), была тесно связана с другими подотделами и организациями, имеющими отношение к культуре, искусству. Губернский отдел народного образования, губполитпросвет, историко-художественный музей (открыт 1 мая 1919 года) размещались в одном здании по улице Борисоглебской, 34. Это красивое двухэтажное здание с двумя львами у входа хорошо знали орловцы, в нем жил почетный гражданин города Орла великий князь Михаил Романов, когда командовал 17-м Черниговским гусарским полком (в 1909-1911 годах), губернский предводитель дворянства князь Б. И. Куракин. В 1919-м в этом доме кипела работа, приходила масса народу, в первую очередь, конечно, в музей. Зинаида Николаевна была близко знакома с заведующим музеем Петром Сергеевичем Ткачевским, художником, знатоком искусства, членами комиссии по музеям и охране памятников. Знала она и орловского поэта Евгения Сокола, активного сотрудника газет, секретаря орловских «Известий». В 1919 году в Орле вышли три сборника стихотворений Е. Сокола - «Поэма о революции», «Русь», «Красные набаты», которые Зинаида не могла не знать. Можно предположить с большой долей вероятности, что именно она познакомила Евгения Сокола и Сергея Есенина и, скорее всего, в Орле. Они дружили, знали и ценили творчество друг друга. Одну из декабрьских ночей 1925 года, перед последним отъездом Есенина в Ленинград, они провели вместе. Сокол рассказал об этой последней встрече с Есениным в своих вое поминаниях «Одна ночь». Они опубликованы, но в публикации не оказалось строчки, которая есть в черновике: «Говорил он о первой жене (Райх)... Спрашивал о том, как она жила в Орле (1918-1919 гг.)».
Жизнь Есенина в Москве была нелегкой, бездомной, а в Орле его всегда ждали жена с дочкой, приветливые старики, теплый дом и более-менее сытый стол. Да и езды-то всего одна ночь. Зинаида Николаевна работала на ответственной должности. Есенина печатали и знали. Трудно представить, чтобы Зинаида Николаевна, занимаясь культурой, просветительством среди населения, солдат, не воспользовалась случаем организовать встречи с поэтом Сергеем Есениным или его другом Андреем Белым.
Андрей Белый был дружен и с Есениным, и с Зинаидой. 22 ноября 1918 года Зинаида писала из Орла: «Дорогой Борис Николаевич! Посылаю Вам коврижку хлеба. Если увидите Сережу скоро, поделитесь с ним. Зина». Видимо, «коврижка» послана с оказией и совершенно очевидно - после недавней встречи с Белым, скорее всего в Орле. А у Есенина не было постоянного жилья, поэтому - «если увидите». В 1920 году, когда у Есениных родился сын Костя, Андрей Белый стал его крестным отцом.
Так сколько раз Есенин бывал в Орле? Один? Два? Пять? Трудно определенно сказать, но, несомненно, одно: поэт бывал в Орле и не один раз. Несомненно, и то, что Есенин знал Орел как родину Тургенева и Андреева, которых он очень любил, что он проходил по Кромской, Карачевской, Пушкарным, видел золотые купола Михаила Архангела и Богоявления, был в Дворянском гнезде. Среди орловцев до сих пор живут рассказы часто похожие на легенды, о красавице Зиночке Райх, о приезде в Орел Сергея Есенина. Нина Владимировна Белоруссова внучатая племянница директора Орловской мужской гимназии всю жизнь помнила о том, как девочкой она повстречалась с Есениным на берегу Орлика напротив Дворянского гнезда Ее сестра Е. Афоничева, по воспоминаниям Нины Владимировны, написала стихотворение «Встреча с Есениным».
Я помню детство. Вечер над Окой.
Спустилось солнце в мареве заката.
А я следила, заслонясь рукой,
За облаком и чудным, и крылатым.
Гигантским всадником на вздыбленном коне
Воображение его мне рисовало.
Но мой отец вдруг подошел ко мне:
«А ну-ка марш домой!» - и волшебство пропало!«Пожалуйста, ну папочка, постой!
Какое облако, оно ведь не простое!»
А мой отец крутил усы рукой
И ласково ворчал: <Ах, нет от вас покоя».А я по-детски горячилась, так,
Во мне кипело что-то, бунтовало.
Но тут внимание мое привлек один чудак.
Я стихла, приумолкла, замолчала.Вдоль берега размашисто он шел,
Жестикулировал порывисто руками.
Он сам с собою разговоры вел,
Подобно мне, следил за облаками.Я так опешила и ну отца корить:
«Не я одна, не я! Вот дяденька, он тоже,
Он думает о том же, может быть,
Что это облако на всадника похоже».Мне не забыть тот миг: в полях закат пылал,
Мне не забыть и вечер тот весенний,
И то, как мой отец растерянно шептал:
«Смотри, дитя, смотри! Ведь это он! Есенин!»
«В РАЗВОРОЧЕННОМ БУРЕЙ БЫТЕ»
В «Автобиографии» 1924 года Есенин написал: «1917 году произошла моя первая женитьба на 3. Н. Райх. 1918 году я с ней расстался, а после этого началась моя скитальческая жизнь, как и всех россиян за период 1918-1921 гг.» Для характеристики времени лучше не скажешь, для Есенина же «скитальческая жизнь» означала отсутствие жилья, а часто и ночлега, а то и полуголодное существование. У него никогда не было своей комнаты, многие из его современников могли сказать: «Есенин в это время жил у меня». Часто он не знал, где проведет ночь, оставался там, где оказывался вечером, благо, его многие любили. После открытия книжной лавки и кафе имажинистов «Стойло Пегаса» ночи проводил здесь, да и вся работа, в основном, была ночной - дежурства, дискуссии, выступления с чтением стихов. С Зинаидой в 1918 году они разъехались по разным городам, но семья сохранялась. Он рвался к Зинаиде всем сердцем! «Зина! я послал тебе вчера 2000 рублей. Как получишь, приезжай в Москву» (18 июня 1919 года). И она приезжала и одна, и с дочкой. Не так часто, все-таки она была на постоянной работе в Орле. Приезжала к мужу на его временные квартиры, к чужим людям. Можно представить, как неуютно чувствовала себя молодая женщина с маленьким ребенком на руках в комнате, где Сергей жил с Мариенгофом. Но для них и такие встречи были счастьем. «Милой Зинон от Сергуньки. Май 19.1919. В кафе поэт», - написал Есенин на книге стихов «Преображение».
О приезде Зинаиды в Москву свидетельствует литератор Георгий Устинов: «Первая жена Есенина жила с его ребенком в Орле, когда он жил у меня. Он с ней изредка переписывался, причем значительное место в письмах уделялось литературным темам. Весною этого же года (т. е. 1919-го. - А. Г.) к нам приехала жена Есенина».
Анатолий Борисович Мариенгоф, с которым Есенин жил в Богословском переулке, делил стол, в холода и одеяло, красивый, талантливый, элегантный и... циничный Мариенгоф, не любивший Зинаиду, все сделавший для того, чтобы развести их с Сергеем (его ненависть к Зинаиде так велика и непонятна, что иногда закрадывается подозрение: да уж не влюблен ли Анатолий Борисович в красавицу Зинаиду Николаевну, разумеется, безответно?), в «Романе без вранья» писал: «В самую суету со спуском «утлого суденышка» нагрянули к нам на Богословский гости.
Из Орла приехала жена Есенина - Зинаида Николаевна Райх. Привезла с собой дочку - надо же было показать отцу.
Танюшке тогда года еще не минуло...
Зинаида Николаевна, Танюшка, няня ее, Молабух и нас двое - шесть душ в четырех стенах!
А вдобавок - Танюшка, как в старых писали книжках, «живая была живулечка, не сходила с живого стулечка» - с няниных колен к Зинаиде Николаевне, от нее к Молабуху, от того ко мне. Только отцовского «живого стулечка» ни в какую она не признавала. И на хитрость пускались, и на лесть, и на подкуп, и на строгость - все попусту.
Есенин не на шутку сердился и не в шутку же считал все это «кознями Райх».
А у Зинаиды Николаевны и без того стояла в горле горошиной слеза от обиды на Таньку, не восчувствовавшую отца».
Т. С. Есенина пишет, что она «до года жила с обоими родителями». Следует уточнить: Зинаида Николаевна уехала с дочкой в Москву осенью 1919 года. С 15 ноября 1919 года она работала в Москве во внешкольном отделе Наркомпроса консультантом по искусству в подотделе народных домов и клубов. В личной карточке сотрудника Наркомпроса записано: «Причина увольнения с последней должности - эвакуация Орла». Орел был занят деникинскими войсками 13 октября.
У Есениных и в это время была семья. Время было архитрудное, но Зинаида решила родить второго ребенка. Зинаида Петровна Викторова рассказывала мне, как она стала свидетельницей семейной сцены. Обе Зинаиды были очень близки между собой (мать Зинаиды Николаевны и отец Зинаиды Петровны - родные брат и сестра), в Москве они часто встречались. Зинаида Петровна была моложе, очень добрая, бесконечно любящая свою незаурядную сестру. Она одно время работала учительницей, но была она так мала ростом, что ей уже в молодости была назначена пенсия.
Однажды, рассказывала Зинаида Петровна, пришла она к Есениным, а они ссорятся. Зинаида, как всегда, когда волновалась, ходила по комнате. А Сергей вдруг обратился к Зинаиде Петровне со словами: «Вот Зина хочет родить ребенка, у нас же есть Танечка, зачем нам сейчас другой ребенок, скажи ей ты, если она меня не слушает». А умница Зинаида Николаевна воскликнула: «Сережа! К кому ты обращаешься, ведь она еще почти ребенок». Зинаида Петровна была по возрасту не совсем ребенок, но в ней было что-то детское, она никогда не имела собственной семьи, детей, а «детскость» сохранила до самой старости.
20 марта 1920 года Зинаида родила сына. Хотела ли она этим сохранить семью, Сергея, трудно сказать. Родила она в Доме матери и ребенка, где долго находилась с сыном. Есенин приходил в Дом матери и ребенка, это он дал сыну имя - Константин, о непризнании сына своим не было и речи. Но из Дома матери и ребенка Зинаида к Сергею не вернулась... Да и куда было возвращаться? Весь двадцатый год Есенин был на колесах. В июле 1920 года из Ростова проездом на Кавказ он пишет своему издателю Сахарову в Москву: «...еще к тебе особливая просьба. Ежели на горизонте появится моя жена Зинаида Николаевна, то устрой ей как-нибудь через себя или Кожебаткина тыс. 30 или 40. Она, вероятно, очень нуждается, а я не знаю ее адреса. С Кавказа она, кажется, уже уехала, и встретить я ее уже не смогу».
Итак, у Есениных была семья в 1917, 1918, 1919, 1920 годах. Были долгие разлуки, ссоры, непонимание, но и была любовь, радость встреч, дети. Была семья.
«Любил ли он кого? - писал Г. Устинов. - Я думаю, любил только первую жену». Даже Анатолий Мариенгоф признавал: «Кого же любил Есенин? Больше всех он ненавидел 3. Н. Райх. Вот ее, эту женщину... которую он ненавидел больше всех в жизни, ее - единственную - он и любил».
{mospagebreak}
РАЗВОД
Встречи Есениных все чаще оканчивались выяснением отношений.
Вы помните,Семья рушилась. Есенина держали, не пускали к Зинаиде друзья и недруги, стихи и издательства, обрушившаяся слава и... пьяные скандалы. Рассказывают, однажды Есенин не впустил приехавшую к нему из Орла Зинаиду с дочкой на руках, выставил их в темноту, в непогодь...
Вы все, конечно, помните,
Как я стоял,
Приблизившись к стене,
Взволнованно ходили вы по комнате
И что-то резкое
В лицо бросали мне.
Вы говорили:
Нам пора расстаться,
Что вас измучила
Моя шальная жизнь...
(«Письмо к женщине»)
Было и прозрение. Однажды Сергей бросил Зинаиде оскорбительное, нецензурное слово, а она, в пылу гнева, вернула это слово ему. Схватившись за голову, он простонал: «Зиночка, моя тургеневская девушка! Что же я с тобой сделал!»
Зинаида не была капризной, она умела понимать и прощать Сергея. В начале их жизни в Петрограде была большая ссора, была ревность к Зинаиде. Она, забыв о своей обиде, сумела убедить его, что он ошибся. Вскоре они помирились. Зинаида вспоминала о ссоре: «Какие же мы были дураки!»
Но теперь обиды наслаивались одна на другую. Нельзя сбрасывать со счетов влияние, которое оказывали на Есенина некоторые его «друзья», в первую очередь Мариенгоф. Вадим
Шершеневич писал: «Райх была при Есенине забитая, бесцветная и злая». Наверное, был в ее жизни такой момент, когда кто-то увидел ее такой.
Красавица, умница, очень гордая, занимающая ответственные посты в Совнаркоме (одно время она ездила по Москве на паре гнедых!), близко знакомая с Луначарским, Крупской, Мейерхольдом, Маяковским, Белым, мать двоих детей, член партии, наконец, - она не могла жить той жизнью, которая складывалась у нее с Есениным. Она не могла ходить за ним в числе поклонниц по улицам и кафе, дружить с Мариенгофом и Кусиковым, которых она ненавидела. Она не могла быть униженной, не могла...
А он - он был тем, кем был: он был поэтом. Поэт имеет свои права. Есенин не мог жить размеренным бытом. Про обоих можно было сказать: они и любили, и ненавидели друг друга. Бесспорно, от Есенина ушла Зинаида. Ушла, несмотря на то, что любила, а, может быть, потому, что любила. Обратимся еще раз к Г. Устинову: «Любил ли он кого? Я думаю, любил только первую жену. Он очень хорошо говорил о Дункан, о некоторых других, но у него не было постоянной любви, кроме той, которая при этом была мучительной, потому что он не мог сойтись снова, и от него ушли» (странная сложность этой цитаты объясняется тем, что Устинов избегает имени Райх).
После рождения сына Зинаида некоторое время жила в Доме матери и ребенка, работала в Наркомпросе, но весной 1921 года уехала в Орел уже с двумя детьми и сразу же начала работать - преподавала на театральных курсах историю театра и костюма. Было заявление Сергея Александровича в народный суд города Орла: «Прошу не отказать в Вашем распоряжении об оформлении моего развода с моей женой Зинаидой Николаевной Есениной-Райх. Наших детей - Татьяну трех лет и сына Константина одного года оставляю для воспитания у моей бывшей жены Зинаиды Николаевны Райх, беря на себя материальное обеспечение их, в чем и подписываюсь. 19.02.1921 Сергей Есенин».
Но суд не состоялся, видимо, были какие-то трудности (Зинаида Николаевна ездила с больным Костей на юг). Об их примирении в это время никто из близких не говорит.
5 октября 1921 года по заявлению Зинаиды Николаевны, которое не найдено, их развел орловский суд.
«Нарсуд 4 участка Орловского судебного округа в открытом судебном заседании в составе постоянного нарсудьи С. Я. Либединского рассмотрел бракоразводное дело по ходатайству Зинаиды Николаевны Есениной о расторжении брака с мужем Сергеем Александровичем Есениным и, принимая во внимание заявление просительницы - ходатайство представленным документам, заочно определил: брак гражданки Зинаиды Николаевны Райх с гражданином Сергеем Александровичем Есениным, совершенный причтом Кирико-Улитовской церкви Вологодского уезда 4 августа 1917 года, расторгнуть. Зинаиде Николаевне Есениной впредь носить фамилию Райх. Малолетних детей Татьяну трех лет и сына Константина одного года оставить на попечении матери.
Предоставить право Есениной обратиться в соответствующий нарсуд с ходатайством о взыскании с Есенина расходов на содержание детей, оставив в настоящем заседании ее без рассмотрения.
Копию сего сообщить ответчику Есенину и по вступлении в законную силу - ОЗАГС Вологодского уезда».
Став «свободной», Зинаида, оставив детей на попечение бабушки и дедушки в Орле, снова приехала в Москву и сделала решительный шаг: стала студенткой Государственных высших режиссерских мастерских (вскоре преобразованных в государственные экспериментальные театральные мастерские), которыми руководил выдающийся актер и режиссер Всеволод Эмильевич Мейерхольд.
«Вскоре в запутанных кривых переулках между Тверской и Б. Никитской можно было встретить тесно прижавшихся друг к другу и накрытых одной шинелью мужчину и женщину. Он знаменит, немолод, утомлен и болен. Она пережила тяжелую драму разрыва с мужем и вела полунищее существование с двумя маленькими детьми», - писал А. Гладков.
В 1922 году Зинаида Николаевна стала женой Мейерхольда. Сначала дети, а затем и родители переехали из Орла в Москву, в большую квартиру Мейерхольда на Новинском бульваре. «Летом 1922 года два совершенно незнакомых мне человека - мать и отчим - приехали в Орел и увезли меня и брата от деда и бабки...» - писала Татьяна Сергеевна.
А Есенин встретил Айседору Дункан. В мае 1922 года она стала его официальной женой. Перед отъездом Есенина и Дункан за границу встретились четверо в доме Дункан на Пречистенке - Сергей Александрович с Айседорой и Всеволод Эмильевич с Зинаидой. «Я короткий рассказ матери об этой встрече, но предназначался он не мне, а моей гувернантке. Мы пили чай втроем, речь шла о том о сем, мне стало интересно лишь тогда, когда я услышала имя Дункан - как раз только что прочла ее воспоминания, переведенные на русский в резко сокращенном виде (мать об этом не знала, она запретила мне читать эту книгу). Прослушала, где именно состоялась встреча, и почему-то всю жизнь думала, что произошла она за границей в номере гостиницы. Только взяв в руки план воспоминаний, поняла, что Мейер (так звали дети Мейерхольда - А.Г.) и мать ходили в особняк, предоставленный в Москве властями знаменитой танцовщице.
После общей беседы мои родители заявили, что им необходимо поговорить наедине о своих детях. Им предоставили такую возможность. Мать с улыбкой говорила, что Айседора очень нервничала, подходила к двери и спрашивала на ломаном русском языке «Сережа, ты скоро?» - вспоминала Татьяна Сергеевна много лет спустя.
«ОЧЕНЬ ЛЮБЛЮ ДЕТЕЙ»
Есенин - это любовь: к жизни, природе, родине, человеку, ко всему живому. Этой сжигающей любви он отдал всего себя без остатка. Его поэзия полна этой любовью к полям и березам, коровам и собакам, красногривому жеребенку и...
«А знаешь, кого я еще люблю? Очень люблю!»
Он краснеет и закрывает глаза: «Детей...» - вспоминал В, Эрлих.
Находясь за границей, Есенин всем сердцем рвался домой, в Россию, в Москву. Он помнил, что там у него дети и в России голодно. Телеграфом в Москву и Орел он посылает пайки с продовольствием через благотворительные организации. Надо было уехать в Европу и Америку, чтобы почувствовать, что самое прекрасное место на земле - родина, Россия, Москва, а самые дорогие люди - родители, сестры, дети, друзья. После возвращения на Родину и развода с Дункан для Сергея наступает нелегкое время. Есть, кажется, все: деньги, костюмы, шляпы, крылатка, перчатки, трость. Но нет семьи, нет причала. Он всем сердцем рвался домой, а дома-то и нет. А дети подросли и так прелестны! Есенин неспокоен. Он заходит в дом Мейерхольдов, чтобы встретиться с детьми, но они все равно далеки от него. Однажды он пришел в дом, но не зашел в общие комнаты, а из передней резко свернул в комнату своей бывшей тещи Анны Ивановны. Кто-то зашел к бабушке, вышел оттуда и сказал: «Оба плачут».
Он видит Костю на шоколадной обертке с детским личиком («На Костю похож...») и... смахивает слезу. Идет по улице: «Здесь я жил когда-то. И у меня была семья». Или: «И у меня были дети».
Карточку Тани и Кости он постоянно носил с собой в кармане пиджака, подолгу смотрел на них. Василий Наседкин вспоминает: «После утреннего чая, на следующий день, Есенин достает из чемодана подарки, рукописи, портреты.
«А это мои дети...» - показывает он мне фотографическую карточку. На фотографии девочка и мальчик. Он сам смотрит на них и словно чему-то удивляется...»
Наступали моменты, когда держаться было трудно. И Есенин срывался. Василий Петрович Комарденков, театральный художник, помнит потрясающую сцену:
«...Как-то я засиделся в «Стойле Пегаса» с Сергеем Есениным и Вадимом Шершеневичем. Сидели долго, выпито было достаточно. Выйдя поздно ночью, Сергей Александрович сказал, что он хочет повидать своих детей, особенно Костю. Уговоры и доводы Вадима, что уже поздно, не помогли. Вадим пошел домой, а мы направились на Новинский бульвар, где дети жили вместе с матерью Зинаидой Николаевной и Всеволодом Эмильевичем. Поднялись по знакомой крутой лестнице, позвонили, ответа нет. Тогда Сергей Александрович стал стучать, на стук открылась дверь, и через цепочку показался Всеволод Эмильевич. На вопрос «В чем дело?» Сергей Александрович со слезами на глазах стал просить его показать детей. Всеволод Эмильевич говорил, что они давно спят, что ведь ночь и захлопнул дверь. Я стал уговаривать Сергея Александровича уйти, но это не помогло. И снова стук в дверь. Наконец, дверь отворили. Зинаида Николаевна и Всеволод Эмильевич держали на руках спящих детей. Сергей Александрович плача их расцеловал и тихо покинул квартиру. Мы до самого утра сидели на скамейке Новинского бульвара. Сергей Александрович говорил, что он очень любит своих детей и задавал вопросы: как же так могло случиться, что они не с ним?
Таня была похожа на Сергея Александровича, была его любимицей. При встречах с дочкой он старался остаться с ней наедине, говорить с ней, ему было важно знать, что дети знают о нем, читают ли его стихи.
В Баку в доме Чагина в 1924 году Есениным было написано стихотворение «Голубая да веселая страна...». Обращено оно к Гелии. Кто же она? Посвящено стихотворение маленькой дочери Чагина Розе, которая, играя в актрису, называла себя именем знакомой актрисы Гелии Николаевны. На черновике стихотворения, кроме посвящения Гелии, рукою Есенина синим карандашом сделана надпись: «Гелия Николаевна! Это слишком дорого. Когда увидите мою дочь, передайте ей. С. Е.»
Тогда Розе, как и Тане Есениной, не было и восьми лет. Роза Петровна Чагина выросла, но в силу различных обстоятельств она и сама, видимо, не знала о существовании этого автографа (Чагин жил с новой семьей в Ленинграде, у него он и хранился). Татьяна Сергеевна узнала об этом и получила предназначенное ей отцом стихотворение лишь в 1988 году. Для нее это было огромной радостью и огромным потрясением («Что я испытала, прочитав письмо, описывать не берусь»). Костя в детстве был похож на мать Зинаиду Николаевну. Мне приходилось с ним встречаться в 1964 году. Но лучше дадим слово людям, хорошо знавшим его и в детстве, и взрослым, а также знавшим лично Есенина и Райх. Матвей Давыдович Ройзман в книге «Все, что помню о Есенине» (1965) пишет: «Лицом Костя - вылитый отец: рот, нос, скулы, губы - все Сергея. Говорит он, волнуется, возмущается, смеется, жестикулирует точь-в-точь как отец. Не любит лишних слов, гордый, знающий себе цену, терпеть не может лжи. Более того, любит писать сокращенные слова: все, все как отец!»
Всеволод Эмильевич Мейерхольд видел пасынка другим:
«Любимому Андрею Белому дружески Всеволод Мейерхольд с просьбой никогда не забывать своего крестника Константина Есенина, моего горячо любимого пасынка, который появлением своим на свет повторил все прекрасное Зинаиды Райх - единственной - ради кого стоит жить на этой земле». Помню впечатление о своей первой встрече с Константином Есениным. Мы договорились по телефону встретиться у последнего вагона по движению поезда в метро станции «Комсомольская», поблизости от которой я тогда находилась. Мне показалось, что я ждала очень долго, и уже стала сомневаться что правильно ориентируюсь в направлениях.
Но вот из толпы стремительно вырвался высокий темноволосый человек в светлом распахнутом плаще. Я узнала его мгновенно, хотя раньше никогда не видела сына Сергея Есенина и Зинаиды Райх. Я узнала его по фотографиям матери, которых к тому времени я просмотрела множество... Сейчас я думаю, что Константин Сергеевич все-таки походил не только на свою мать, но и на отца. Думаю, что он унаследовал от отца некоторые черты характера, что сказывалось в его поведении, разговоре, жестах.
Мариенгоф в «Романе без вранья» приводит фразу, которую будто бы сказал Есенин о сыне: «Есенины черные не бывают». Скорее всего, это очередная ложь Мариенгофа. А если и вырвалось в нелегкую минуту у Сергея обидное слово о Зинаиде или о «неесенинском» происхождении сына, это лишний раз доказывает, как страдал он по жене и детям, как горько чувствовал свою вину перед ними. У того же Ройзмана мы читаем:
«В том же году, на месяц позже, в той же газете Сергей опубликовал «Письмо от матери». Я слышал впервые, как он его читал. Когда дошел до цитируемых мной строк, он сделал паузу, побледнел, опустил голову (чего никогда не делал, читая свои стихи) и произнес их с таким надрывом, как будто у него сердце оборвалось».
Но ты детейОтношения Сергея Александровича и Всеволода Эмильевича были дружескими, корректными. Известен такой факт. Есенину предложили выступить с чтением стихов, а гонорар заплатить мукой. Есенин ответил: «Зинаида жаловалась: хочет испечь детям пироги, а муки трудно достать. Пригласил бы ты Всеволода!»
По свету растерял,
Свою жену
Легко отдал другому,
И без семьи, без дружбы,
Без причал
Ты с головой
Ушел в кабацкий омут.
Иногда Зинаида приглашала Есенина «на пироги». Они виделись на людях - в театрах, у общих знакомых.
Мой милый Джим, среди твоих гостейИ Зинаида Николаевна, и Всеволод Эмильевич говорили детям об отце только хорошее. Любопытен рассказ Августы Миклашевской: «Друзья» Есенина поговаривали, что Райх не любила Есенина. Нет, она его любила! Только с ним было очень трудно. Да еще и Мариенгоф внушал Есенину, что женитьба и семья поэту не нужны. Зинаида была женщина гордая. Она хотела иметь мужа, а не так, как было с Есениным - по году не виделись. Когда она стала женой Мейерхольда, она детям рассказывала только хорошее и внушала им уважение и почтение к отцу. И Всеволод Мейерхольд тоже только уважительно отзывался о Есенине, говоря, что это большой русский поэт, которым народ наш будет гордиться».
Так много всяких и невсяких было.
Но та, что всех безмолвней и грустней,
Сюда случайно вдруг не заходила?
Она придет, даю тебе поруку.
И без меня, в ее уставясь взгляд,
Ты за меня лизни ей нежно руку
За все, в чем был и не был виноват.
(«Собаке Качалова»)
В 1924-1925 годах Есенин долго жил на Кавказе, у него начинается творческий подъем. Может быть, это было связано с самим Кавказом, где его питали пушкинские и лермонтовские мотивы, доброжелательность новых друзей или уход от московских неприятностей и преследований. Он даже внешне изменился. В письме к Галине Бениславской писал: «Назло всем, не буду пить как прежде. Буду молчалив и корректен...» На Кавказе Есениным написаны «Анна Онегина», «Баллада о 26», «Персидские мотивы», «Песнь о великом походе», «Русь советская», «Русь уходящая», десятки прекрасных стихотворений, в том числе в форме писем матери, сестре, деду.
Тогда же было написано стихотворение «Письмо к женщине». Кто из близких не узнал бы в «женщине» Зинаиду Райх? В этом стихотворении - и объяснение, и раскаяние, и вина перед давно любимой женщиной. Здесь и разрешение классического треугольника (Есенин - Райх - Мейерхольд) в лучших традициях русской интеллигенции, русской литературы.
Простите мне..А Зинаида Николаевна говорила чисто по-женски: «Все, все они такие. Когда я стала актрисой, Сергей стал смотреть на меня другими глазами». (В этом году она сыграла свою первую роль - Аксюши в спектакле по пьесе А. Н. Островского «Лес»).
Я знаю: вы не та -
Живете вы
С серьезным, умным мужем,
Что не нужна вам наша маета,
И сам я вам
Ни капельки не нужен.
Живите так,
Как вас ведет звезда,
Под кущей обновленной сени.
С приветствием
Вас помнящий всегда
Знакомый ваш
Сергей Есенин.
Но Зинаида Николаевна ошибалась.
Дети Есениных пережили гибель родителей, наветы на них, вызовы, допросы, обыски. Но всегда находились люди, которые помогали выжить, не потерять веры. Это в первую очередь близкие родные: когда Таня и Костя были молоды - дедушки и бабушки Есенины и Райх, это сестры Есенина - Екатерина и Александра, это Анна Романовна Изряднова и ее сын от Есенина Юрий. Это те из деятелей культуры - литераторов, артистов, которые не отреклись от «врага народа»: Борис Пастернак, Сергей Эйзенштейн и другие. Впрочем, имена таких людей еще предстоит узнать, как, впрочем, и тех, кто не прочь был бросить камень в отверженных.
Татьяна Сергеевна Есенина пошла по литературному пути, стала известным журналистом, пробовала писать прозу. В 1961 году в журнале «Новый мир» была опубликована ее повесть «Женя - чудо XX века». Многие годы работала в республиканской газете в Ташкенте, куда была эвакуирована в годы войны, да там и осталась. В 1975 году в сборнике «Есенин и современность» опубликовала свои воспоминания «Зинаида Николаевна Райх». В четвертом номере журнала «Согласие» за 1991 год опубликована ее большая работа, которая могла бы стать книгой, под названием «Дом на Новинском бульваре (С. Есенин. 3. Райх. Вс. Мейерхольд)». Эта работа осталась незаконченной, Татьяна Сергеевна умерла 5 мая 1992 года в возрасте 74 лет.
Константин Сергеевич по профессии инженер-строитель, принимал участие в создании известных зданий и сооружений в Москве и других местах. Участник Великой Отечественной войны. Никогда не отрекался от своего отца, а стихи Есенина всю войну носил с собой. В своих воспоминаниях он пишет:
«Я не распространялся о своем родстве, но на прямые вопросы отвечал утвердительно. Вспоминаю о том, как тепло глядел на меня именно из-за этой фамилии солдат из моего взвода - грузчик из ленинградского порта, могучий, с мышцами, немного обвисшими в ленинградской голодухе. Вспоминаю и о том, как заезжий поверяющий офицер по фамилии Чфас вызвал меня ни с того ни с сего в штаб полка и вложил мне в руки кулек с сахаром. Я не жалею о тех книгах, что «зачитали» у меня лейтенанты и солдаты 92-й Ленинградской стрелковой дивизии, многих из которых давно уже нет в живых, - их могилы с красными звездами и надписями «Вечная слава...» раскиданы вокруг Ленинграда».
Однажды я услышала по радио интервью с Константином Сергеевичем Есениным. На вопрос журналиста «Не пишете ли вы стихи?» он ответил: «Как и все в молодости, я пробовал писать стихи. Но я всегда помнил о том, что фамилия Есенин может стоять только под хорошими стихами». В своих воспоминаниях «Через волшебный фонарь» Константин Сергеевич приводит слова Горького: «Если можете не писать - не пишите» и добавляет: «Вот о футболе я не писать не могу и пишу. А стихи... Так, раз в три года». Константин Есенин не только любитель, но и большой знаток футбола, он автор книги «Голы. Очки. Секунды». В шестидесятые годы он часто приглашался на Центральное телевидение для комментирования и прогнозирования футбольных состязаний.
Константин Сергеевич был общительным, контактным. В Орле провел три первые года жизни, в шестидесятые годы приезжал в наш город. Умер в возрасте 66 лет в 1986 году, похоронен на Ваганьковском кладбище рядом с матерью Зинаидой Николаевной.
«РАЙХ БЫЛА ИДЕАЛЬНА...»
Актриса Зинаида Райх - что означает это сочетание? Была ли Райх великой актрисой или Мейерхольд поручал ей главные роли на протяжении пятнадцати лет из-за великой любви к ней? Об этом говорили при ее и его жизни, затем имя Райх было забыто на целые десятилетия, а когда можно стало говорить, от тех, кто знал ее, потребовались честность и мужество. Пока все, что написано о Райх за последние годы, сводится, в основном, к тому, что у нее были средние способности и блистала она на сцене, заставляла людей плакать, восторгаться лишь благодаря выдающимся способностям режиссера Мейерхольда. Когда хвалили, отмечали в первую очередь не талант, а красоту, внешние данные, обаяние Райх.
Игорь Ильинский писал в книге «Сам о себе»: «Появилась «Дама с камелиями», где Мейерхольд «сделал все, чтобы средние способности 3. Н. Райх засверкали драгоценными переливами его таланта - таланта постановщика». Позднее Ильинский сменил гнев на милость, отмечал, что Райх многому научилась у Мейерхольда и «стала актрисой не хуже многих других».
Театральная судьба Зинаиды Райх так же драматична, как и ее личная судьба. Легенда о слабой, даже бездарной актрисе и гениальном режиссере-муже живет до сих пор. И все-таки, пока осторожно и небольшими урывками, правда дает о себе знать. Опубликованы письма к Райх Б. Пастернака, композиторов Л. Оборина, Д. Шостаковича, В. Шебалина, актера М. Чехова, стали известны некоторые отзывы об игре Райх зарубежных критиков. Можно сказать: слава актрисы Зинаиды Райх еще впереди.
Осенью 1921 года она пришла в Государственные высшие режиссерские мастерские (ГВЫРМ), вскоре переименованные в театральные мастерские (ГВЫТМ). Ее привело сюда стремление найти себя в искусстве. Большинство молодых людей начала двадцатых годов шли или в поэты, или в актеры. Многочисленные театры и театрики, студии и студийки, театральные мастерские и лаборатории, кружки и кафе были открыты для всех. Вся республика казалась театральной площадкой. На диспутах громили старое, отжившее, академическое искусство, искали новые формы, названия. Вождем нового, левого направления в театральном искусстве был объявлен выдающийся актер и режиссер Всеволод Эмильевич Мейерхольд. В 1919 году он сидел в Новороссийской тюрьме у белых, был освобожден Красной Армией, вступил в партию большевиков. Он возглавил театральный отдел Наркомпроса и объявил «театральный Октябрь». Был он уже немолод, в 1924 году ему исполнилось 50 лет. Почетный красноармеец Отдельного Московского стрелкового полка, одетый в солдатскую шинель, сапоги, а то и ботинки с обмотками, буденовку с красной звездой и, одновременно, обладающий огромной эрудицией и тончайшим интеллектом, Мейерхольд был чрезвычайно притягательной личностью для молодежи нового времени. Был он Мастером с большой буквы.
Знаменем ГосТИМа (Государственного театра имени Вс. Мейерхольда) стал поставленный в 1922 году спектакль по пьесе бельгийского драматурга Кроммелинка «Великодушный рогоносец» (как «Принцесса Турандот» для Вахтанговского театра). В этом спектакле не было актрисы Райх, вместе с другими студийцами она вращала вручную мельничные колеса по ходу пьесы.
«Зинаида Николаевна Райх, бывшая жена Сергея Есенина, пришла в мастерские Мейерхольда в кожаной куртке, стриженая - молодая женщина поры военного коммунизма... Эпоха формировала новый лик женщины, и Зинаида Райх, как истая женщина, примеряла его на себя. Она была красива, заметна, умна, деятельна, честолюбива и скоро заняла видное положение в штабе Мейерхольда и, главное, в его жизни.
...Может быть, нужна была и та поздняя и страстная любовь, чтобы Мейерхольд стал тем, кем он стал в эти послереволюционные годы: дерзким и молодым экспериментатором», - писала Майя Туровская.
В Мастерских и театре Зинаида Райх училась и работала вместе с будущими светилами театра и кино актерами И. Ильинским, М. Бабановой, Э. Гариным, С. Мартинсоном, М. Царевым, Н. Боголюбовым, Л. Свердлиным, режиссерами С. Эйзенштейном, С. Юткевичем, Ю. Завадским и многими другими.
«Я был принят в мастерские вместе с Зинаидой Райх, державшей экзамены в этот же день», - вспоминает Мих. Жаров.
Свою первую роль Зинаида Райх сыграла в 30 лет, это была роль Аксюши в спектакле «Лес» по пьесе А. Н. Островского (1924).
Спектакль вызвал много споров, он не всем нравился, но Райх он принес известность.
В своем первом спектакле Райх оказалась достойной ученицей Мейерхольда, она отлично усвоила его «биомеханику», в которой большое значение придавалось физическим данным актера, его умению двигаться, взаимодействовать с партнерами, использовать окружающие предметы. Теоретические знания у нее были и раньше, до учебы в Мастерских - какое-то время она преподавала в Орле на театральных курсах историю театра и костюма. А тогда, в 20-е годы в одной из заметок по поводу «Леса» рецензент писал: «Роль Аксюши, например, построена на простых, ловких, целесообразных движениях, дающих ощущение народной «ладности» - сильного, ловкого, правильно функционирующего тела. Здесь нашла свое выражение биомеханическая система Всеволода Мейерхольда».
Среди почитателей таланта Райх был И. Г. Эренбург. О спектакле «Лес» он писал: «В сильном ансамбле, среди гротесковых пересечений особенно чисто, искренне зазвучала лирическая нота, ее с какой-то безошибочной внутренней убежденностью вела Аксюша - Зинаида Райх. В зрительном зале только что стоял хохот, но вот он притих - зритель сочувствовал бедам и смелости Аксюши, заметьте, совсем вроде бы не героини - печаль и веселье ее какие-то негромкие».
«Лес» называли самым радостным спектаклем Мейерхольда, радостная нота прослеживалась в эпизодах с Аксюшей и Петром. Аксюша - трудолюбивая девушка, в сцене с Булановым она развешивает на веревке белье, в сцене с Гурмыжской - гладит белье, орудуя вальком и доской. Сцена на гигантских шагах стала главным аттракционом спектакля, это эпизод объяснения Петра и Аксюши, простых, но страстных, горячих натур. Они стремятся к новой жизни вопреки вялому и нудному течению жизни, они утверждают великое и вечное право на любовь.
Спектакль «Лес» был для Райх пробой сил и школой, но не только, ее игра влияла на ход спектакля, на игру партнеров. «С нею было интересно репетировать - говорил Николай Боголюбов. - У нее - никаких поблажек себе, скороговорок, рассеянных, неоправданных пауз, на которые другие горазды...» Актер Г. Мичурин (Несчастливцев) отмечал плодотворное влияние Райх на партнеров.
«Лес» шел в постановке Мейерхольда почти полтора десятка лет, был сыгран 1328 раз и всегда собирал полные залы.
Не все роли, да и не все спектакли, в которых играла Зинаида, были одинаково гениальны и популярны. Райх принесли европейскую славу Аксюша («Лес», 1924), Анна Андреевна («Ревизор», 1926), Маргерит Готье («Дама с камелиями», 1934).
Об этих ролях и спектаклях больше всего говорили и спорили, за эти роли любили Зинаиду, сражались за нее В. Маяковский, Б. Пастернак, И. Эренбург. И было за что сражаться: такой городничихи, например, зритель никогда не видел. В 15 эпизодах (сценах), на которые Мейерхольд разбил спектакль, более всего привлекали эпизоды с Хлестаковым (Э. Гарин), Анной Андреевной (3. Райх), Марьей Антоновной (М. Бабанова). Городничиха в «Ревизоре» была молода, прекрасна, нарядна, с ослепительно обнаженными плечами. Райх умела владеть собой - своим телом, взглядом, платьем, голосом, веером. Сцены с участием Райх зачаровывали зрителя. «Вроде бы пустяк: в ее руках веер, вроде бы и чуть заметно, он играет, намекая на что-то волнующее. Райх в совершенстве владела поэтикой веера, свойственной светским дамам стародавних времен. Едва Иван Александрович заговорил о петербургских балах - веер взмыл в ее руке, это - знак! И уже звучит музыка Глинки «В крови горит огонь желанья» - читаем у биографа Райх И. Рудневой. Критики отмечали, что прекрасная городничиха аккомпанировала Хлестакову умением слушать, взглядом больших темных глаз, жестом, мимикой, она вдохновляла Хлестакова (на вранье!) даже молчаливым действием.
Чем талантливее играла Райх, тем больше становилось у нее завистников и недоброжелателей. На диспуте о «Ревизоре» (январь 1927 г.) Маяковский защищал спектакль и Зинаиду Райх: «Собакам пошлости мы Мейерхольда не отдадим... Тема возражений, о которых мне не хотелось бы совсем разговаривать,. но о которых нужно разговаривать, потому что эти разговоры разъедают нашу театральную жизнь больше, чем десятки рецензий. Вот говорят: Зинаида Райх. Выдвинули ее на первое место. Почему? Жена. Нужно ставить вопрос не так, что потому-то выдвигают такую-то даму, что она его жена, а что женился на ней потому, что она хорошая артистка». О талантливой игре Райх в «Ревизоре» писали А. В. Луначарский, Мих. Чехов. А она ждала отзыва Станиславского, которого необычайно ценила. Было тяжелое время, уже тогда, в конце 20-х, шла травля, и голос Станиславского нужен был ей как внутренняя поддержка, для сохранения веры в себя. «Ваша самая беспощадная рецензия обо мне - лично мне - будет спасением для меня на несколько лет. Так тяжело распознавать в себе свои недостатки - самому ведь это почти невозможно», - писала Зинаида Николаевна Станиславскому.
Райх относилась к себе очень требовательно, это отмечают многие ее партнеры. Она очень много читала, раздумывала, она постоянно училась. Ее письма к Станиславскому, Чехову, Пастернаку, Оборину, Шостаковичу пронизаны стремлением разобраться, понять литературу, музыку, жизнь. Во многом благодаря Зинаиде Николаевне спектакли получали музыкальное оформление, ее мнением дорожили Шостакович, Прокофьев, Шебалин, Оборин. «Иногда в поздний час Зинаида Николаевна поила нас чаем. Мейерхольд говорил о современной опере, о музыкальном современном спектакле. В «Горе уму» весь спектакль был оркестрован на отличной музыке... Мы строили планы. Разные. Увлекательные. Зинаида Николаевна так верила нам, слушала, не сводя глаз», - вспоминал Дм. Шостакович. Многие говорили о прекрасной атмосфере дома, которую умела создавать Зинаида Николаевна. Была она гостеприимна, внимательна к молодым талантам. Тот же юный Шостакович не только пил чай в ее квартире, он долго жил у Мейерхольдов в их большой семье.
Если говорить о классике, нельзя не назвать сыгранную Райх роль Софьи в спектакле «Горе уму» (по пьесе А. С. Грибоедова). Этот спектакль имел огромное духовное звучание, в то время слова о мракобесии, хамстве, лжи звучали остро. «Софья Павловна прекрасно изображена 3. Н. Райх», - писал Н. Семашко. Но самую горячую оценку этой роли дал Б. Пастернак, под впечатлением спектакля и игры Райх он написал стихотворение «Мейерхольдам», в котором признавался им в поклонении («...из этих признаний - любое вам обоим, а лучшее - ей»).
А в письме к ним писал: «Сегодня я весь день шалый, и ни за что взяться не могу. Это - тоска о вчерашнем вечере... Я преклоняюсь перед Вами обоими и пишу Вам обоим, и завидую Вам, что Вы работаете с человеком, которого любите.
Весь Ваш Б. Пастернак».
Зинаиду Райх в роли Маргерит Готье в «Даме с камелиями» (по роману Дюма-сына) приняли вее. На спектакль ходили даже члены Политбюро ЦК. Зрители плакали, мужчины и женщины. Было много фотографий Райх в роли Маргерит, даже была изготовлена фарфоровая статуэтка. Многократно описаны и в специальной и в популярной литературе сцены первого выхода Зинаиды Райх в «Даме с камелиями», объяснения Маргерит с Дювалем-старшим, наконец, последняя сцена, в которой зритель догадывался о ее смерти по безжизненно повисшей руке.
«На слова ее игру не переложить: в ней была духовная, мелодическая сила, излучающая особый свет», - говорил музыкант Н. Выгодский.
Спектакль стал событием, писавшие о нем отмечали в первую очередь прекрасную игру Зинаиды Райх. «Райх была идеальна там», - писал критик П. Громов. Актриса Камерного театра Августа Миклашевская (ей Есенин посвятил цикл «Любовь хулигана») вспоминала: «Помню, я уже работала в провинции, в Рязани. Дали мне роль в «Даме с камелиями». А мне случилось в ту пору в Москве быть... Пошла посмотреть «Даму с камелиями» в постановке Мейерхольда вместе с Райх. Как она играла! Потрясающе. Я до сих пор не могу забыть...
После того, как я посмотрела эту вещь, вернувшись в Рязань, я отказалась от роли: слишком велико было обаяние Райх».
Обаяние игры Райх ощутили тысячи зрителей и у нас, и за рубежом. Известный испанский режиссер и театральный деятель Пьяное Вирхильо говорил об этом в письме к Мейерхольду: «Даму с камелиями» я несколько раз видел в Европе... Сцены бала, сцена смерти - большое достижение на уровне гениальности. Не могу припомнить ничего дающего столь грандиозное и точное представление... Именно такой, полагаю, должна быть подлинная выразительность... Вам удалось, товарищ Мейерхольд, показать сцену смерти Маргерит - в одно и то же время просто, реально и волнующе своим драматизмом. Актерское исполнение не нуждается ни в каких исправлениях, но выше всех, много вьпне всех товарищ, игравшая роль Маргерит. (Я видел также, как отлично она играла и в «Лесе»). Она играет просто, без искусственного трагизма, человечная и искренняя, глубоко чувствующая. Так, как должна была бы чувствовать настоящая Маргерит Готье. Одним словом, это гениальное исполнение» (подчеркнуто мною. - А. Г.).
Зинаида Райх сьпграла более десятка ролей в классических пьесах и в современных спектаклях. Помнят отлично сыгранные ею роли Поповой (в спектакле «33 обморока» по А. П. Чехову), дону Анну и дону Лауру в «Каменном госте» А. С. Пушкина.
В спектакле «Мандат» (по пьесе Н. Эрдмана) Райх играла Варьку, глупую и пошлую сестру главного героя Павла Гулячкина. Если в Аксюше, Маргерит внешние данные помогали актрисе, то роль Варьки она строила «на вычитании своего природного обаяния». Как писал Гарин, она «напрочь гасила свою красоту, стать, обаяние: она не сидела, а «растекалась» в кресле, как бы сминая свою пластичность, такую привлекательную в «Аксюше». Она играла в «Последнем решительном» Вс. Вишневского, «Командарме-2» Игоря Сельвинского, «Списке благодеяний» Ю. Олеши, «Бане» В. Маяковского.
Ю. Олеша написал пьесу об интеллигенции, думающей и сомневающейся. Райх играла в ней артистку Гончарову. Спектакль начинается со знаменательного момента - Гончарова только что сыграла в спектакле роль самого Гамлета, в костюме принца датского, усталая и печальная, она выходит к журналистам, отвечает на их «идейные» вопросы и записки. Гончарова уезжает за границу. Все, что происходит с ней, - это борьба благородства и хамства, чести с бесчестьем. Роль Гамлета остается ее мечтой.
«Я создал очень трудные условия для главного актера, Зинаида Райх вышла из них с честью», - писал Ю. Олеша.
А Зинаиде не простят ничего. В постановлении о ликвидации театра Мейерхольда перечислены спектакли, в которых она играла главные женские роли - «Ревизор», «Горе уму», «Самоубийца», «Командарм-2» и др., которым приписывалось «извращение идейной сущности» или «антисоветское злопыхательство».
Зинаида Райх не успела сыграть Марину Мнишек в «Борисе Годунове», Наташу в одноименной пьесе Л. Сейфулиной. Она многое не успела. Известно, что Зинаида Николаевна написала киносценарий и получила на конкурсе премию за него (авторы проходили под псевдонимом).
В те трудные годы она помогла (конечно, вместе с Мейерхольдом) избежать ареста жене Андрея Белого, посылала посылки и деньги сосланному в Енисейск Николаю Эрдману. Если она не могла помочь людям делом и словом, то всем своим душевным участием, взглядом, жестом умела ободрить, поддержать.
«Ее спокойные, прекрасные глаза мерцали. Удивительно, как умела слушать эта необыкновенная женщина», - писал о Райх Юрий Герман.
КТО УБИЛ СЕРГЕЯ ЕСЕНИНА И ЗИНАИДУ РАЙХ?
24 декабря 1925 года Есенин выехал в Ленинград. За день до отъезда он пришел к Мейерхольдам, чтобы увидеть детей. Татьяна Сергеевна в своих воспоминаниях описывает эту последнюю встречу. Но что могла запомнить семилетняя девочка, как могла она понять, что испытывал этот красивый, элегантный, но не совсем близкий человек. Она писала:
«Наконец, я его узнала по смеющимся глазам и сама засмеялась...
Он объяснил, что уезжает в Ленинград, что поехал уже было на вокзал, но вспомнил, что ему надо попрощаться со своими детьми.
- Мне надо с тобой поговорить, - сказал он и сел, не раздеваясь, прямо на пол, на низенькую ступеньку в дверях. Я прислонилась к противоположному косяку.
Мне стало страшно, и я почти не помню, что он говорил, к тому же его слова казались какими-то лишними. Например, он спросил: «Знаешь ли ты, кто я тебе?»
Я думала об одном - он уезжает и поднимется сейчас, чтобы попрощаться, а я убегу туда - в темную дверь кабинета.
И вот я бросилась в темноту. Он быстро меня догнал, схватил, но тут же отпустил, и очень осторожно поцеловал руку. Потом пошел проститься с Костей.
Дверь захлопнулась».
А поздно ночью 28 декабря в квартире Мейерхольдов раздался телефонный звонок. Трубку взял Всеволод Эмильевич.
- Есенин? Не может быть, - непроизвольно вырвалось у него.
Услышав имя Есенина, Зинаида Николаевна вырвала у него из рук трубку и услышала с другого конца провода страшную весть.
- Я еду к нему.
- Зиночка, подумай...
- Я еду.
- Я еду с тобой.
Вернулась Зинаида Николаевна тем же поездом, что и гроб с телом Есенина. Что делалось с Зинаидой, описать невозможно. Все, кто описывает похороны Есенина, отмечают: «Зинаида плакала», или: «Райх кричала». Необыкновенные слова для описания горя матери нашел Константин Сергеевич: «Мать лежала в спальне, почти утратив способность реального восприятия. Мейерхольд размеренным шагом ходил между спальней и ванной, носил воду в кувшинах, мокрые полотенца. Мать раза два выбегала к нам, порывисто обнимала и говорила, что мы теперь сироты. Но в детстве смерть близких воспринимается своеобразно. Верят на слово тому, что человека больше не увидят, но как это может быть, еще не осознают. Это вне детского понимания. Так и мы с сестрой. Помню, что тоже плакали, но, наверное, из-за того, что плакала мама».
3. В. Гейман хранила фотографии, дневники, из которых можно узнать много замечательного. На одной из фотографий рукой Зинаиды Николаевны сделана надпись: «3. В. Г. В память последней встречи с тем, который дорог всем - человеком с мечтой. Зинаида Райх. 24.11.26».
А вот надпись на фотографии, запечатлевшей Зинаиду в роли Маргерит из «Дамы с камелиями»: «Накануне печальной годовщины (1925-1935), мои печальные глаза - тебе, Зинуша, как воспоминание о самом главном и самом страшном - Сергее. 1935, 13 декабря. Твоя Зинаида».
Говорят, мать поэта Татьяна Федоровна сказала у гроба сына своей бывшей невестке: «Ты виновата». Это необычное обвинение может звучать и как похвала: если бы Есенин оставался с Зинаидой, все было бы по-другому, он не пришел бы к такому концу.
В 30-е годы Зинаида Николаевна решила писать воспоминания о Есенине. Судя по плану, они могли бы раскрыть новые, неизвестные страницы из жизни великого поэта. Но Зинаиде Николаевне не пришлось осуществить свой план. Судьба распорядилась по-своему.
Есенин был счастлив и горд тем, что уже при жизни выходит полное, трехтомное собрание его стихов. Но он не успел увидеть, подержать в руках свежие томики, они вышли уже после его смерти. Был суд, по решению которого наследниками поэта определены родители, сестра Шура, жена (его официальной женой в это время была С. А. Толстая) и четверо его детей (кроме Тани и Кости, сын Есенина и Анны Романовны Изрядновой Юрий, погибший в 1938 году, и сын Александр Вольпин, которого Есенин никогда не видел). Зинаида Николаевна привезла домой вещи Есенина (как вспоминал Константин Сергеевич, «массивный американский сундук»). Кажется, все естественно, разумно, по-человечески и по-русски. Но и тут Зинаиду Николаевну обвинили в корысти и равнодушии к Есенину. Хлысталов Э. В., автор книги «Тайна убийства Сергея Есенина», пишет: «...после гибели поэта, пока С. А. Толстая и родные горевали, 3. Райх с завидной поспешностью, 12 января 1926 года, сумела добиться права через народный суд Кропоткинского участка Хамовнического района Москвы быть ответственной хранительницей наследственного имущества С. А. Есенина, а 16 января через нанятых адвокатов, получила в ЗАГСе справку о смерти поэта и стала собственницей имущества, оставшегося после него. Нашлись и другие претендентки на гонорары Есенина». Несправедливое обвинение! Надо ли говорить о том, кто горевал больше, а кто меньше? Таня и Костя - законные наследники, решение суда не могло быть иным и чьего-то давления и не требовалось. Далее Эдуард Васильевич пишет: «Пожалуй, пришло время сказать о демонической роли в жизни поэта его первой жены 3. Райх, к которой он питал определенные чувства до последнего дня своей жизни. Исследователи почему-то мало касаются причин развода Есенина и Райх (трагически погибла от рук неизвестных преступников в 1939 году). Она доставила Есенину много горя. После развода, находясь в браке с В. Э. Мейерхольдом, 3. Райх неоднократно тайно встречалась с Есениным на квартире своей знакомой». В чем же вина Зинаиды? Только в одном - ее любил Есенин, любил даже после развода, любил до последнего дня. А ему не надо было ее любить!
Можно понять автора - им движет огромная любовь к поэту. Но зачем искать врагов среди женщин? Сам Есенин во всем винил себя.
Любимая! Я мучил, вас,
У вас была тоска
В глазам усталых:
Что я пред вами напоказ
Себя растрачивал в скандалах.
Я стал не тем,
Кем был тогда.
Не мучил бы я вас,
Как это было раньше.
(«Письмо к женщине»)
Но ты детей
По свету растерял,
Свою жену
Легко отдал другому...
(«Письмо от матери»)
Конечно, чего-то мы не знаем. И не узнаем никогда. Любовь - это тайна двоих. А быть женой гения - не легкая доля. Так будем же вечно благодарны любимым женщинам Пушкина, Лермонтова, Жуковского, Есенина за прекрасные строки, рожденные любовью!!!
Зинаида Николаевна и дети немало испытали в своей жизни. Когда начались гонения на стихи Есенина, детей, особенно Костю, вызывали на Лубянку и предлагали отказаться от фамилии отца. Решительная Зинаида Николаевна, когда у нее на подобную тему состоялся разговор в райкоме комсомола, сняла с ноги туфлю как аргумент в споре.
Один из штампов, многие годы вдалбливаемых в головы людей, было отношение к Есенину как к пьянице, алкоголику. «Погиб от водки» - такие или подобные слова о смерти Есенина господствовали десятки лет. Даже тем, кто безмерно любил Есенина, не приходило в голову, что Есенин не покончил жизнь самоубийством, не повесился в гостинице «Англетер», ведь написал же сам поэт свое предсмертное стихотворение:
До свиданья, друг мой, до свиданья.А, может быть, приходило? Может быть, уже тогда кто-то сомневался в самоубийстве Есенина? Ведь прислал же кто-то тайно, без обратного адреса и без объяснений фотографии убитого Есенина Э. В. Хлысталову? Наверное, этот человек что-то знал, чего не хотел или боялся сказать. Были же стихи B. Князева, В. Звягинцевой, были слова Б. Лавренева: «... Мой нравственный долг предписывает мне сказать раз в жизни обнаженную правду и назвать палачей и убийц - палачами и убийцами, черная кровь которых не смоет кровавого пятна на рубашке замученного поэта». Были и другие высказывания и свидетельства. Но на это как-то не обращали внимания, а кто обратил, - тот молчал, как тот неизвестный корреспондент Эдуарда Васильевича. Но время гласности, начиная с конца восьмидесятых, открыло запрет на слова и мысли. Появилась новая версия о причинах гибели Есенина. Суть этой версии сводится к следующему.
Милый мой, ты у меня в груди.
Предназначенное расставанье
Обещает встречу впереди.До свиданья, друг мой, без руки, без слова,
Не грусти и не печаль бровей, -
В этой жизни умирать не ново,
Но и жить, конечно, не новей.
Есенин не повесился в ленинградской гостинице «Англетер». В действительности он был жестоко избит, задушен, а потом повешен. Самоубийство - это инсценировка, которую следствие и не пыталось разгадать. Убийство было совершено по приказу, поэтому все, кто имел дело с расследованием - управляющий гостиницей Назаров, участковый надзиратель Горбов, агент уголовного розыска Иванов, патологоанатом Гиляревский и другие, делали все, чтобы скрыть следы преступления, злостного убийства поэта.
Наиболее полно версия об убийстве поэта изложена в упоминаемой книге «Тайна убийства Сергея Есенина» (1991). Автор - заслуженный работник МВД СССР, полковник Эдуард Васильевич Хлысталов, посвятил расследованию годы жизни.
Версию об убийстве поэта отстаивают писатели В. Белов, C. Куняев, Н. Сидорина, доктор медицинских наук профессор Ф. Морохов, кандидат педагогических наук А. Меликсетян и многие другие. Все эти люди помогли открыть много нового в жизни Есенина, по-новому взглянуть на отношение поэта к современной ему жизни, к господствующему режиму, к деревне, к конкретным людям и к народу в целом, к России.
И все-таки последнее слово не сказано. Серьезные исследователи и знатоки жизни и творчества С. А. Есенина, авторы многих книг о нем Сергей Петрович Кошечкин, Юрий Львович Прокушев и другие версию о самоубийстве поэта не снимают со счетов, допускают и обосновывают такой шаг.
С. П. Кошечкин пишет: «Как сторонникам новой версии, как всем почитателям творчества Есенина, мне всей душой хотелось бы отвести от поэта недоброе слово «самоубийство». Но это возможно только в том случае, если обнаружатся неопровержимые документальные доказательства уголовного преступления в гостинице «Англетер».
К сожалению, сегодня таких доказательств нет». (С. Кошечкин. Смерть Есенина: две версии. «Правда» от 6 июля 1991 г.)
Созданная при Есенинском комитете Союза писателей комиссия по выяснению обстоятельств смерти С. А. Есенина провела с привлечением специалистов тщательную судебно-медицинскую экспертизу всех материалов (акта о смерти, документов предварительного дознания, фотографий поэта, посмертных масок) и пришла к заключению: проведенные научные экспертизы и исследования не дают каких-либо оснований для подтверждения версии об убийстве Есенина.
Момент абсолютного приближения к истине еще не наступил.
Те же мрачные силы, что терзали поэта, сгубили многих в России. Коснулись они своим черным крылом и семьи Райх.
В конце 20-х и 30-е годы жизнь Зинаиды Николаевны и Всеволода Эмильевича складывалась благополучно. Дом Мейерхольда стал центром художественной жизни Москвы. Здесь проводили дни и вечера, работу и отдых их близкие друзья - В. Маяковский, Б. Пастернак, Д. Шостакович, художники Кукрыниксы, В. Вишневский, Ю. Олеша, И. Сельвинский, братья Эрдманы, многие известные актеры. «Дом Всеволода Эмильевича был собирательной точкой для всего самого передового и выдающегося в художественном отношении среди писателей, музыкантов, артистов и художников, бывавших у него», - писал Борис Пастернак.
А в центре этого мира была Зинаида Николаевна с ее обаянием, открытостью, желанием всем прийти на помощь. Вот уже не только о Всеволоде Эмильевиче Мейерхольде, но и о Зинаиде Николаевне возвращается к нам правда. В недавно вышедших воспоминаниях певицы Т. И. Лещенко-Сухомлиной «Далекое будущее» есть страницы о Мейерхольде и Райх. Жили они тогда в новом доме в Брюсовском переулке (ныне ул. Нежданова) в кооперативной квартире.
Но послушаем Татьяну Ивановну.
«В гостиную вошла Зинаида Николаевна Райх, она приветливо улыбалась - небольшого роста, с карими глазами на милом лице, темные волосы облегали ее головку, вся она была плавная, очень русская. Мейерхольд нежно поцеловал ей руку - видно было, как он рад, что она вышла к" гостям. Вскоре она пригласила всех нас в столовую, уютную комнату, где уже бьш накрыт большой стол, уставленный закусками и фруктами. Зинаида Николаевна внесла большую сковородку с яичницей с помидорами - вкуснейшей! А потом, предложив гостям повторить это блюдо, она снова угостила нас собственноручно ею приготовленной «глазуньей», где каждое яйцо было запечено в соусе из свежих помидоров. Мейерхольд улыбался и глядел на нее буквально с обожанием».
Мейерхольд и Райх жили театром. Он поставил пьесы Маяковского, сделал спектакли по рассказам А. П. Чехова, пьесам Ник. Эрдмана «Мандат» и «Самоубийца». Зинаида Николаевна талантливо сыграла роли Анны Андреевны в «Ревизоре», Софьи в «Горе от ума», дону Анну и дону Лауру в пушкинском «Каменном госте». Несколько своих спектаклей Мейерхольд вывозил за границу, где очень тепло, как большую актрису, отмечали Зинаиду Райх, особенно в ролях Анны Андреевны и Маргерит Готье в «Даме с камелиями» по роману Дюма-сына. В последнем спектакле Зинаида Николаевна покорила всех, заставила плакать. В дневнике 3. В. Гейман есть запись «28.111.34 г. Вчера вернулась из театра. Спектаклем была потрясена. Я плакала, и не я одна - мужчины некоторые платки из рук не выпускали... Зинаида слишком близка мне всем своим трагическим прошлым, и у меня ее переживания на сцене ассоциируются с ее переживаниями. В сцене с отцом Арманда передо мною страдала не дама с камелиями от ужаса перед разлукой с Армандом, а Зинаида Райх у открытой могилы Сергея Есенина, когда она, прощаясь, над гробом склонилась и кричала: «Сказка моя, жизнь, куда ты уходишь?..»
Игру Зинаиды в «Даме с камелиями» приняли и оценили все.
В середине тридцатых годов над Мейерхольдом и его театром сгущаются тучи. Был запрещен спектакль «Одна жизнь» по роману Н. Островского «Как закалялась сталь», которому Всеволод Эмильевич и Зинаида Николаевна отдали много сил. Они хотели вернуть этим спектаклем доверие власть имущих, а получилось наоборот: в нем увидели «гнетущие пессимистические тона». Мейерхольд не мог не чувствовать, что за ним слежка, что ареста ему не избежать. Михаил Чехов уговаривал его остаться за границей. Почему он не остался? «Из честности», - говорил Мейерхольд. Но дело было сложнее. В партию большевиков Мейерхольд вступил в 1918 году, Зинаида - в 1920-м, оба были преданными коммунистами. Но после поездки за границу в 1930 году их исключили из партии якобы за неуплату членских взносов (во время гастролей за границу взносы вычитались из зарплаты механически, они на это надеялись). Или так уж случилось, или кто-то их подставил специально, но из партии их исключили, а они не пытались восстановиться. «Из честности!» Но только ли это было причиной? В решении такого важного вопроса не последнюю роль играла Зинаида Николаевна. Она, конечно, не поддерживала Мейерхольда в решении покинуть родину. Напрасно недруги приписывают ей связи с ГПУ. В Москве у нее были дети, ее и Есенина, родители. Зинаида Николаевна и Всеволод Эмильевич не раз просили визу на выезд с детьми, но им отказывали, держали детей заложниками. Или разрешали взять одну Таню.
20 июня 1939 года Мейерхольд был арестован и обвинен в шпионаже в пользу иностранной разведки. Он был еще жив, подвергался допросам с применением жесточайших пыток, когда в ночь с 14 на 15 июля 1939 года у себя на квартире была убита Зинаида Николаевна. Из Москвы в Орел пришла телеграмма: «Ночная. Орел, Комсомольская улица, 58. Зинаиде Петровне Викторовой.
Зинаида Николаевна умерла».
Был суд, было следствие. «Убита с целью грабежа» - такова официальная версия. Судили даже каких-то уголовников. «Ограбления не было, было одно убийство», - пишет Константин Сергеевич. Зинаида Петровна Викторова уже тогда, в начале шестидесятых, назвала мне и имена убийц Зинаиды Николаевны. По ее словам, им был сын певца Большого театра Головина Головин-младший. Некоторое время спустя после убийства Райх у Головина-отца увидели табакерку (а может быть, браслет или кошелек), которая принадлежала Райх. Отца и сына посадили. В группе золотой московской молодежи, кроме Головина, называла Зинаида Петровна и имя Василия Сталина. «Только не надо об этом говорить», - добавила она шепотом. А я и не говорила. Где уж! Роковое имя на листе бумаги (рассказы Зинаиды Петровны я записывала, а потом давала ей подписать) я густо замазала чернилами. Так этот листок и хранится в архиве музея.
Константин Сергеевич Есенин был еще осторожнее. Когда я спросила у него про Василия Сталина, он стал очень серьезным, даже мрачным, и сказал только: «В семье об этом знали. Но никогда не говорили».
А потом произошло невероятное: отец и сын Головины в 1956 году были реабилитированы как жертвы культа личности.
Кто же убил Зинаиду Райх? Несомненно, она была убита если не с прямым участием чекистов, то с их согласия или по их поручению. Зинаиду Николаевну хорошо знали и многие члены Политбюро, и в КГБ. Многие из них бывали в театре, особенно на «Даме с камелиями». Однажды на одном из банкетов после спектакля Зинаида Николаевна бросила резкое словцо «всесоюзному старосте», обозвав его во всеуслышание «бабником».
Вряд ли грабители стали бы так издеваться над жертвой - у нее были выколоты глаза, на теле нанесено множество ран, она дико кричала - это слышали соседи. На сохранившейся фотографии - Зинаида Райх в гробу - много цветов у ее изголовья, это не только дань любви близких, но и попытка закрыть свежие раны.
Зинаиду Николаевну знали в Москве, Ленинграде, в иностранных посольствах, за рубежом. Знали как жену Мейерхольда, талантливую актрису, мать детей Есенина. Убрать как жену «врага народа» было, конечно, можно, но это породило бы липшие разговоры. Проще - «убита с целью грабежа».
В семью пришло черное горе. Еще до ареста Мейерхольда был репрессирован муж сестры Зинаиды Николаевны - Александры, тоже актрисы (у Мейерхольда играла в спектакле по пьесе С. Третьякова «Рычи, Китай»). После убийства сестры Александра покончила с собой. Николаю Андреевичу и Косте (Татьяна была замужем) было велено выселиться из квартиры
в 48 часов. Николай Андреевич и Анна Ивановна жили на даче в Горенках, были они совсем старенькими, как и мать Сергея Татьяна Федоровна Есенина. Судьба и время распорядились так, что они надолго пережили своих детей.
А в квартиру Мейерхольда сразу, уже в октябре 1939 года, вселились сотрудники НКВД - личный шофер Берии и одна из его секретарш, Максимишвили, жившая здесь с семьей внука до наших дней.
В 1989 году в Московский горсовет обратилась группа деятелей культуры с просьбой освободить квартиру от жильцов, захвативших ее с санкции убийц хозяев дома. Поздно, но справедливость восторжествовала. Сейчас в бывшей последней квартире Мейерхольда и Райх мемориальный музей.
В 1988 году Есенина Т. С. обратилась в комиссию при Политбюро ЦК КПСС с письмом, в котором содержалась просьба об установлении виновников убийства ее матери. «Речь идет не только о восстановлении исторической истины, но и справедливости. Загадочное преступление десятилетиями истолковывается по-разному, некоторые версии наносят ущерб памяти моей матери», - писала Татьяна Сергеевна.
Прокуратуре СССР было поручено расследовать дело об убийстве 3. Н. Райх. 25 июля 1988 года Генеральный прокурор СССР доносил в ЦК КПСС: «В настоящее время виновных лиц, совершивших убийство Райх 3. Н., установить не представляется возможным». Титульный лист книги «Тайна убийства Сергея Есенина»
Зинаида Райх в роли Маргарит Готье
Скульптура. Автор - Н. Данько
28 сентября 1991 г.
ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ
В 1988 году при Орловском краеведческом обществе по инициативе его членов был создан Орловский Есенинский комитет, избран его председатель. Члены комитета активно пропагандировали творчество Есенина организовывали выставки, вечера, встречи. С самого начала комитет поставил целью возродить есенинское место в Орле.
О доме на Кромской были собраны архивные материалы, составлена историческая справка. Тогда усадьбе, где стоял дом, угрожало строительство многоэтажного здания, и члены комитета сделали все, чтобы предотвратить посягательство на историческую часть города и защитить память поэта.
В 1990-1991 гг. были приняты решения местных органов об установлении памятного знака С. А. Есенину.
27-29 сентября 1991 года в Орле впервые прошли очередные XIII Всесоюзные Есенинские чтения, на них приехали около 130 человек из 45 городов страны, разных ее регионов - Прибалтики, Севера, Дальнего Востока, Кавказа, Украины и, конечно, Центральной России. Орловцы представили сообщения с местной тематикой: Катанов В. М. - «Сергей Есенин и писатели-орловцы», Арсентьева Н. Н. - «Сергей Есенин и И. А. Бунин», Гольцова А. В. - «Сергей Есенин и Зинаида Райх».
Но самым главным в программе чтений стало открытие на месте усадьбы орловских родственников поэта памятного знака С. А. Есенину и мемориальной доски на месте бывшего дома. Делу увековечения памяти любимого поэта России помогали многие в Орле. Орловский сталепрокатный завод выделил мраморные плиты, обработкой которых занимались искусные мастера-каменотесы из реставрационного управления. Работы по благоустройству, освещению, ограждению места производились коллективами «Орелкоммунстроя» (генеральный подрядчик), «Зелентреста», горэлектросети, горкомхоза, «Химмаша» и др. Большой личный вклад в организацию работ по открытию памятника внесли нынешние мэр города Кисляков А. Г. и глава Заводской районной администрации Ничипоров Н. И., начальник Орловского реставрационного управления Юдин А. П., директор областного краеведческого музея Титова В. В., председатель Орловского Есенинского комитета Агарков Г. А. Авторы памятника - инженер-конструктор Наталья Скотникова, скульптор Николай Извеков, архитекторы Светлана Обухова и Алексей Мамченко.
28 сентября 1991 года состоялось официальное открытие памятного знака и мемориальной доски при стечении сотен людей - гостей и жителей города. Это был настоящий праздник русской поэзии, праздник духовности, который объединил в этот день в старинном русском городе Орле, отмечавшем в 1991 году свое 425-летие, его участников со всех регионов страны от Прибалтики до Тихого океана, от Баренцева до Черного морей.
В 1992 году мэром города Орла принято постановление о передаче под городской музей Есенина старинного дома № 1 по 2-й Посадской улице, расположенного по соседству с памятным местом. Если бы дома умели говорить, этот старый дом немало поведал бы об обитателях соседнего дома. Есенин, безусловно, не один раз проходил мимо этого красивого дома-и, возможно, бывал в нем.
ЛИТЕРАТУРА
I. C. А. Есенин. Собрание сочинений в 6-ти томах. М., 1977-1980
2. Воспоминания о Сергее Есенине. М., 1963.
3. Встречи с Мейерхольдом. Сборник воспоминаний. М., ВТО, 1967.
4. Е. Наумов. Личность. Творчество. Эпоха. Лениздат, 1973.
5. Юрий Прокушев. Сергей Есенин. Образ. Стихи. Эпоха. М., 1975.
6. Юрий Прокушев. Проза. Поэзия. Критика. М., 1980.
7. Л. Г. Варшавский, Н. И. Xомчук. К биографии Сергея Есенина (Зинаида Райх и Сергей Есенин). «Русская литература» 1976 № 3 с 160-169.
8. Т. С. Есенина. Зинаида Николаевна Райх. - «Есенин и современность». М., 1973, с. 357-374.
9. К. С. Есенин. «Посмотрю-ка я еще на полку...». - «Есенин и современность». М., 1975, с. 375-378.
10. Константин Есенин. Через волшебный фонарь. - «Воспоминания родных». М., 1985, с. 146-156.
П.Татьяна Есенина. Дом на Новинском бульваре (С. Есенин, 3. Райх, Вс. Мейерхольд). «Согласие». 1991, № 4, с. 133-203.
12. Анатолий Мариенгоф. Роман без вранья. Циники. Мой век, моя молодость. Л., 1988.
13. М. Туровская. Бабанова. Легенды и биография. М., «Искусство» 1981.
14. Эдуард Хлысталов. Тайна убийства Сергея Есенина. М. «Феникс-1», 1991.
15. Василий Катанов. Живые письмена. Тула. Приокское книжное издательство, 1987., с. 99-116.
16. Любовь Руднева. Зинаида Райх. - «Театр», 1988 № 1 с 110-129.
17. 50 лет назад убит Мейерхольд. - «Театр», 1990, № 1, с. 24-160.
18. Людмила Кафанова. Последняя любовь Мейерхольда. - «Совершенно секретно». 1993, № И, с. 16-17.
19. Кто убил Зинаиду Райх? Публикация Ивана Шевчука. - «Источник» (Вестник архива Президента Российской Федерации). 1995, № 1, с. 65-72.
Всеволод Мейерхольд — великий режиссер, новатор, реформатор сцены — до конца своих дней был предан единственной женщине, актрисе, которую сам же и создал, — Зинаиде Николаевне Райх. Их путь друг к другу был сложным, но это был путь выдающихся творческих личностей, а в такой ситуации вряд ли можно ожидать чего-то другого.
Всеволод Мейерхольд родился 28 января 1874 года в городе Пенза в обрусевшей немецкой семье. Учился в Москве на юридическом факультете, затем поступил на драматические курсы, был артистом Московского Художественного театра, позже — провинциальным режиссером, работающим по методу Художественного театра. Журналисты называли его декадентом, с ним ссорилась первая актриса Александрийского театра Марья Гавриловна Савина — ей очень не нравилось, что директор императорских театров, тончайший Владимир Теляковский сделал ставку на молодую режиссуру и взял Мейерхольда в штат. Даже враги признавали его дар, он сделал себе громкое имя, но в основоположники нового театра его вывела Октябрьская социалистическая революция, или, как принято сейчас говорить, октябрьский переворот.
Мейерхольд был человек театра, и действительность у него часто сливалась с игрой, а игра становилась священнодействием — так и надо понимать его послеоктябрьские манифесты и фотографии в красноармейской униформе. Он был впечатлителен, желчен, великолепно образован, склонен к самоанализу и предубеждениям.
Но к человеческим качествам самого Мейерхольда такого рода рассуждения не имеют отношения. Истовость и способность идти до конца заставили его в 21 год сменить вероисповедание и из немца и лютеранина Карла Теодора Казимира Мейергольда превратиться в православного Всеволода Мейерхольда. (Всеволодом звали его юношеского кумира, писателя Гаршина.)
К моменту встречи с Зинаидой Райх, которая стала вторым — вместе со сценой — смыслом его существования, Мейерхольду было уже 47 лет, он был знаменит, женат, имел трех дочерей. Но в Зинаиду Райх Мейерхольд влюбился страстно, самозабвенно, без памяти. Имея тонкую, интеллигентную и преданную жену, он почувствовал потребность в иной женщине, свободной и раскрепощенной. И такой женщиной оказалась Зинаида Николаевна.
Зинаида Николаевна Райх родилась 21 июня 1894 года в селении Ближние Мельницы близ Одессы в семье обрусевшего немца-железнодорожника. Еще учась в 8-м классе она угодила под надзор полиции и была исключена из гимназии за политическую связь с партией эсеров. В отличие от отца, старого члена РСДРП, юная гимназистка выбрала партию экстремистскую, делавшую ставку на террор. В этом поступке сполна проявился юношеский максимализм. В революцию она кинулась очертя голову.
Именно в редакции эсеровской газеты «Дело народа», где Райх служила машинисткой в 1917-м, она страстно увлеклась начинающим поэтом Сергеем Есениным, который печатался в этой газете. Любовь вспыхнула мгновенно, и в августе того же года они обвенчались. Более того, любовь полностью оттеснила «политику», которую Есенин отнюдь не одобрял. В коротком промежутке между февралем и октябрем Райх с той же горячностью, которая вчера еще толкала ее в революцию, теперь отдалась устройству семейного гнезда. Первое время молодожены жили врозь, как бы присматриваясь друг к другу, но вскоре поселились вместе, и Есенин даже потребовал, чтобы Зинаида оставила работу. Жили они без особого комфорта, но не бедствовали и даже принимали гостей. С гордостью Есенин сообщал всем и каждому: «У меня есть жена». Даже Блок удивленно отметил в дневнике: «Есенин теперь женат. Привыкает к собственности».
Однако времена были трудные, голодные, о «собственности» не приходилось и мечтать. И посему семейная идиллия быстро закончилась. На некоторое время молодые супруги расстались. Есенин отправился в Константинове, беременная Зинаида Николаевна уехала к своим родителям в Орел, где в мае 1918 года родила дочь Татьяну. Спустя почти два года появился на свет их второй ребенок — сын Константин. Но семейного гнезда уже не было. Как писала дочь Есенина Татьяна: «Насовсем родители разъехались где-то на рубеже 1919—1920 годов, после чего уже никогда вместе не жили».
Нужна была незаурядная сила духа, чтобы начать жизнь сначала. И Зинаиде Николаевне это удалось. В августе 1920 года она поступила на службу в Наркомпрос — инспектором подотдела народных домов, а осенью следующего года стала студенткой Государственных экспериментальных театральных мастерских (ГЭКТЕМАСа). Трудно сказать, долго ли горевала после разрыва с Есениным Зинаида Райх, ютясь с двумя малышами в Доме ребенка на Остоженке. В любом случае без поклонников она не осталась, одним из которых был известный критик Виктор Шкловский. Но в итоге судьба свела ее с Мейерхольдом. А сведя, связала накрепко. Несмотря на двадцатилетнюю разницу в возрасте, начались «отношения».
Современники давали Зинаиде Райх самые противоречивые оценки. Одни описывают ее как красавицу, преданную жену и прекрасную мать. В других воспоминаниях она выглядит экзальтированной, неуравновешенной, отнюдь не красивой, но обладавшей определенной сексапильностью, женщиной, которая не могла не давать поводов для ревности обоим мужьям. Сначала Есенину, затем Мейерхольду.
Придя в студию Мейерхольда, Райх увлеклась его творческими идеями создания нового, авангардного театра. Не найдя себя в революции, она попала в эмоциональную, чувственную среду Мейерхольда, и он смог открыть то, что так глубоко в ней таилось. «Мастер строил спектакль, как строят дом, и оказаться в этом доме, хотя бы дверной ручкой, было счастьем», — говорили актеры о великом Мейерхольде.
Их встреча была судьбоносной. Ища свою Галатею, он влюбился в молодую ученицу. В 1921 году слушатели ГЭКТЕМАСа, шедшие на учебу по переулкам между Тверской и Большой Никитской, часто замечали странную фигуру — приглядевшись, они понимали, что под красноармейской шинелью не один, а два человека. Учитель обнимал их однокурсницу, двадцатипятилетнюю красавицу Райх. Окружающим это не нравилось: те, кто любил Мейерхольда, не прощали Райх его любви. Не прощали ему и враги, которых у Мейерхольда было немало.
Подобно Станиславскому, Мейерхольд был целомудренным человеком, и околотеатральные сплетники никогда не находили в его личной жизни «сюжетов», способных дать пищу их воображению. Для Мейерхольда личная жизнь и сценическая работа были отделены друг от друга. Если он и увлекался порой, как, например, очаровательной Ниной Коваленской, то его чувства неизменно оставались в духовной и платонической сфере. Райх же объединила половинки бытия Мейерхольда в одно целое: дом и сцену, работу и любовь, театр и жизнь.
Мейерхольд ушел к Райх от женщины, с которой прожил всю жизнь. Они познакомились еще детьми, поженились во время студенчества, и жена поддерживала его в горе и в радости — к тому же у них было три дочери. Но он поступил в духе своих представлений о долге, ответственности и мужском поступке: отсек прошлую жизнь и даже взял новую фамилию — теперь его звали Мейерхольд-Райх. Он задался целью создать любимую заново — ей предстояло стать великой актрисой.
Понятно, что Всеволод Эмильевич страстно любил жену и всю жизнь находился в состоянии ревнивого возбуждения. Режиссер Валентин Плучек рассказывал, что однажды, во время репетиции «Бани», Райх слегка флиртовала с Маяковским — кажется, ей льстило, что тот положил на нее глаз. И когда Маяковский пошел курить в фойе, а Зинаида Николаевна последовала за ним, то Мейерхольд объявил перерыв, хотя репетиция едва успела начаться, и немедленно к ним присоединился. Не то чтобы он не доверял своей половине. Но, ощущая всю степень ее женственности, предпочитал присматривать, не ручаясь, судя по всему, даже за друзей. Но вот уж кто воистину подавал повод для ревности, так это Есенин, внезапно возникший в жизни счастливой четы. Ведь став женой знаменитого Мейерхольда (а вскоре и его первой актрисой), Райх снова вызвала небескорыстный интерес скандального поэта. Биограф Мейерхольда вспоминал, что единственным человеком, кому подчинялся буйный и пьяный Есенин, был, как ни странно, Всеволод Эмильевич. Блудный отец являлся в дом Мейерхольдов, мог среди ночи потребовать предъявить детей, которых Всеволод Эмильевич, кстати говоря, усыновил. Но мало этого: Есенин стал встречаться с Райх на стороне.
Когда Есенин покончил с собой, с Райх случился сильный припадок. Преданный Мейерхольд поил ее лекарствами, менял компрессы и сопровождал на похоронах. От пережитого потрясения Райх отходила долгие годы.
Решимся предположить, что она любила обоих, хотя и по-разному. Есенина — страстно и одержимо. Мейерхольда — ясно, радостно и благодарно. Придя с репетиции, могла заявить на весь дом: «Мейерхольд — бог!». И тут же отчитать свое божество за мелкую бытовую провинность. Она стремилась освободить его от домашних забот, чтобы мастер мог всецело принадлежать творчеству. Он же, в свою очередь, доверял ее эстетическому чутью, часто советовался относительно эскизов к спектаклям.
В театре Райх не любили и постоянно унижали. Мейерхольд же, заботясь о покое и душевном комфорте жены, был готов на все. Даже иронического тона в отношении Райх он не терпел. Однажды на сборе труппы объявил, что хочет ставить «Гамлета». Актер Николай Охлопков (памятный широкой публике по роли Васьки Буслая в фильме «Александр Невский») неосмотрительно спросил: «И кто в главной роли?». Мейерхольд, похоже, всерьез ответил: «Конечно, Райх». Несдержанный Охлопков хохотнул: «Если Райх — Гамлет, то я — Офелия...» И был немедленно уволен.
Но основная заслуга Мейерхольда перед женой заключалась не в том, что он стоял на страже ее профессиональной репутации, что усыновил детей и обеспечил им чувство защищенности и надежного дома, что из беспомощной дебютантки сделал хорошую актрису, познавшую горячий зрительский восторг, главное — он подарил ей долгие годы душевного здоровья, оградив от болезни, которая настигла ее в юности и рецидивы которой проявились лишь через полтора десятилетия, спровоцированные газетной травлей Мейерхольда и закрытием театра.
Еще в 26 лет, в начале 1921 года, Райх пережила каскад недугов: брюшной тиф, волчанку, сыпной тиф. Будущие супруги были еще на «вы», когда Зинаида Николаевна, к изумлению Мейерхольда, вдруг произнесла: «У вас из сердца торчат ножи». Это были первые симптомы отравления мозга сыпнотифозным ядом. Такие интоксикации обычно приводят к буйному помешательству (а у Зинаиды Николаевны было чередование нескольких маний). Но приступы вскоре проходят, хотя последствия могут сопровождать больного до самой гробовой доски. Мейерхольд знал, что для излечения надо загрузить Райх интересной работой и оберегать от волнений. Чем и занимался на протяжении всей совместной жизни. Кстати сказать, он вообще интересовался физиологией мозга. В молодости, готовя роль Треплева в «Чайке», специально довел себя до помешательства и с большим трудом самостоятельно вышел из этого состояния. Словом, Мейерхольд знал, как обращаться с пережившей приступ помешательства женой. Именно ему следует записать в заслугу, что если Райх и вспоминала о сумасшедшем доме, где побывала в молодости, то вспоминала... с юмором.
Газетчики восторгались нечеловеческими криками ее героинь. Но дело в том, что на сцене Райх вела себя, как в жизни. Однажды она обнаружила, что на базаре у нее вытащили кошелек, — и закричала. И это было так страшно, что потрясенный воришка вернулся, тихо отдал ей краденое и убежал.
Молва вменяла Райх в вину, будто она отлучала от Мейерхольда соратников и учеников. Но, по мнению директора Музея-квартиры Мейерхольда Натальи Макеровой, если и отлучала, то лишь тех, с кем и без того разрыв был неизбежен. Так случилось с любимицей московской публики Марией Бабановой, в увольнении которой многие усматривали руку Райх. Но скорее это изгнание связано с разочарованием в своей ученице самого Мейерхольда, который считал, будто у Бабановой — узкое амплуа инженю, возможности которого она уже якобы исчерпала. Обиженная учителем, но никогда его публично не осуждавшая, актриса впоследствии с блеском опровергла это заблуждение, сыграв героиню — легендарную Таню в одноименном спектакле по пьесе Арбузова в Театре Революции.
Последним спектаклем для Мейерхольда стала французская любовная мелодрама Дюма-сына «Дама с камелиями». Мастер ставил спектакль исключительно для Райх и в расчете на Райх. И нужно было обладать большой смелостью, чтобы во время повсеместных сталинских репрессий сделать песней своей любви буржуазную мелодраму.
Премьера состоялась 19 апреля 1934 года и имела огромный успех у москвичей. Попасть на спектакль, в котором отсутствовал даже намек на какую-либо идеологию или социальную значимость, было практически невозможно. Зрители, истосковавшись по истинным чувствам, стремились увидеть то, что так быстро исчезало со всех советских сцен того времени, они просто сочувствовали личной трагедии человека, женщины.
В этом спектакле Зинаида Николаевна была великолепна; даже критики, всегда нападавшие на нее, признавали это. Юрий Олеша назвал ее существом «с вишневыми глазами и абсолютной женственностью». На сцене царила необыкновенно элегантная, утонченная «французская» красавица. Она разрывалась между чувством и моралью, между страстью и нравственностью. Чистота отношений Маргариты и Армана отличалась необыкновенной трогательностью. В любовных сценах не было и намека на какую-либо эротику, во всем присутствовали сдержанно-возвышенные тона. Ее партнер — Михаил Царев, прекрасный актер, впоследствии народный артист Советского Союза, главный режиссер Малого театра — в сравнении с Райх выглядел несколько простоватым. Ему не хватало элегантности, естественной раскованности истинного аристократа.
Вот один из отзывов о спектакле: «В эпизоде расставания Маргарита и Арман вели диалог приглушенными голосами, стараясь быть внешне спокойными и изо всех сил сдерживая слезы. И лишь единственный раз Арман провел по щеке своей возлюбленной, вытирая непрошенную слезу, и этот скромный жест производил на зрителей потрясающее впечатление. Стоявшая в зале тишина сменялась всхлипываниями и сморканиями».
Но однажды в зале оказался зритель, который не только оценил удивительное убранство и красоту французского аристократического двора, он понял подтекст спектакля, стремление к свободной от идеологии, красивой, обеспеченной жизни. Этим зрителем был Сталин. И в 1938 году Комитет по делам искусств принял постановление о ликвидации театра Всеволода Мейерхольда. Последний спектакль «Дама с камелиями» состоялся вечером 7 января. Отыграв финальную сцену — смерть Маргариты, — Зинаида Николаевна потеряла сознание. Ее на руках отнесли за кулисы. Театр был закрыт как «враждебный советскому искусству».
Итак, Театр имени Мейерхольда был закрыт, и началась настоящая затяжная травля знаменитого режиссера. Газеты всячески чернили его творчество, а в его доме металась терзаемая своими призраками женщина. Мнительный, ранимый, загнанный в угол старый человек ухаживал за женой как нянька, а она билась, стараясь разорвать привязывающие ее к постели веревки. Врачи его не обнадеживали, а он, быть может, уже ни во что не веря, приносил ей питье и вытирал ее лоб влажным полотенцем. Чудеса случаются редко, но иногда они все-таки происходят: прикорнувшего в соседней комнате Мейерхольда разбудило невнятное бормотание, он вошел к жене и увидел, что она, приподнявшись на постели, разглядывает свои руки и вполголоса произносит: «Какая грязь...»
Он принес теплой воды, заговорил с ней — и понял, что к Зинаиде Райх вернулся рассудок.
Мейерхольда арестовали 20 июня 1939 года в его ленинградской квартире. Через два дня поездом под конвоем переправили в Москву, где он несколько месяцев находился в разных тюрьмах. Его обвиняли как шпиона английской и японской разведок и с применением самых жестоких методов добивались признания вины. В январе 1940 года он написал заявление на имя В. Молотова. «Меня здесь били — больного, 65-летнего старика клали на пол лицом вниз, резиновым жгутом били по пяткам и по спине, когда сидел на стуле, той же резиной били по ногам сверху с большой силой по местам от колен до верхних частей ног. В следующие дни, когда эти места ног были залиты обильными внутренними кровотечениями, то по этим красно-сине-желтым кровоподтекам снова били жгутом».
Но письмо не имело отклика. 1 февраля 1940 года Мейерхольда судили, приговорили к расстрелу с конфискацией имущества, и на следующий же день приговор был приведен в исполнение. Он так и не узнал о том, что его любимой Зинаиды уже семь месяцев как нет в живых.
В тот день, когда арестовали Всеволода Эмильевича, в их московской квартире в Брюсовском переулке был произведен обыск. Вероятно, Зинаида Николаевна предчувствовала беду: двух своих детей от брака с Есениным — Татьяну и Константина — благоразумно отправила из дома. Через несколько дней, 15 июля 1939 года ее нашли полуживой в собственной спальне, с множеством ножевых ранений. На попытки врача «скорой помощи» остановить кровотечение она ответила: «Оставьте меня, доктор, я умираю...» Скончалась она по дороге в больницу.
До сих пор точно неизвестно, что же произошло в тот роковой день. Все ценные вещи — кольца, браслеты, золотые часы — остались лежать на столике, рядом с кроватью. Ничего из дома не пропало. Кто-то утверждал, что домработница, которую нашли с проломленной головой, спугнула воров.
В квартиру Мейерхольда, разделенную на две отдельные, Берия вселил своего шофера с семьей и секретаршу. Вполне вероятно, что политическая верхушка таким способом решила жилищные проблемы своих сотрудников, не тратя времени на арест, допросы и комедию суда: огромная, по меркам тридцатых годов, квартира в «Доме артистов» у Центрального телеграфа была очень жирным кушем.
Возникновению версии, указывающей на причастность к этому преступлению властей, способствовали те обстоятельства, что западная пресса была взволнована арестом Мейерхольда, Зинаиде Николаевне звонили иностранные корреспонденты, просили дать интервью, и она могла попросить защиты у мировой общественности. Решив уничтожить Мейерхольда, Сталин расправился и с его женой.
Зинаиду Райх похоронили на Ваганьковском кладбище, недалеко от могилы Есенина. Место, где захоронен Мейерхольд, до сих пор неизвестно. Впоследствии на ее памятнике добавили надпись: «Всеволод Эмильевич Мейерхольд». Так что и после смерти они оказались вместе. Яркая жизнь, страшная смерть большая любовь...
Редкостная красавица, завидев которую оборачивались прохожие. Кривые ноги, тяжелый зад. Незаурядный ум. Примитивная хитрость. Талантливая актриса. Бездарность, сделавшая карьеру через постель. Муза. Злой гений, разбивший жизнь двух великих художников. Все это говорили об одной и той же женщине - Зинаиде Райх, жене и возлюбленной Сергея Есенина и Всеволода Мейерхольда.
Весна 1917 года. После Февральской революции прежде запрещенная партия эсеров открыла свою первую легальную газету - «Дело народа». Помощником секретаря редакции была молодая, очень красивая - только недруги замечали некоторые недостатки ее фигуры - девушка, прекрасно владевшая машинописью и несколькими иностранными языками, - Зинаида Николаевна Райх. За плечами у нее было довольно бурное прошлое в ее биографии.
Еще гимназисткой Зинаида Райх организовала в Бендерах среди местной молодежи кружок эсеровского толка, связанный не только с местными, но и с одесскими эсерами: получала от них литературу, инструкции - в терминологии полиции «брошюры преступного содержания». За ней было установлено наружное наблюдение. В полицейских донесениях она проходила под кличкой Болотная. Однажды нагрянули с обыском. Забрали всю переписку с одесскими однопартийцами и должны были возбудить уголовное дело.
Ей удалось улизнуть от преследований - в 1914 году она приехала в Петербург. Очевидно, по совету отца, рабочего-железнодорожника, не понаслышке знавшего, что обычно происходит после того, как обнаружен «компромат».
Он сам активно участвовал в революционном движении, дважды был в ссылке в Сибири. Гимназию она не окончила. Но родители исхитрились устроить дочери аттестат. Таким образом она смогла поступить на историко-литературный факультет Высших женских курсов, где, по ее собственным словам, «одной ноздрею понюхала науку». Увлекалась не только, а может быть, и не столько науками, сколько скульптурой. Трудно сказать, насколько удачным скульптором она была, - ни одной работы не сохранилось.
Но одно ясно: с юных лет интересы в биографии Зинаиды Николаевны Райх не исчерпывались ни политикой, ни изучением литературы или искусства - она стремилась сама создавать искусство. Одновременно со службой в газете юная секретарша вела большую работу в Обществе распространения эсеровской литературы - сил и энергии было не занимать. Вскоре ее выбрали председателем - она лучше всех умела вести собрания и представительствовать.
Зинаида Райх и Сергей Есенин
Но львиную долю времени и сил Зинаида Николаевна отдавала газете. Эта работа привлекала ее не только сама по себе, но и общением с интересными людьми - в редакции и среди авторов их было немало. Однажды в «Дело народа» зашел молодой, но уже известный поэт - Сергей Есенин. Не застав нужного ему сотрудника, он разговорился с Зинаидой Николаевной. Когда наконец пришел сотрудник, которого ждал поэт, и пригласил Есенина пройти, Сергей Александрович отмахнулся: «Ладно уж, я лучше здесь посижу».
Близкий в то время к социалистам-революционерам Есенин нередко заходил и в Общество распространения эсеровской литературы. Как правило, вместе со своим другом, тоже поэтом, Алексеем Ганиным, не скрывавшим своих чувств к Зинаиде Райх. Из Общества часто шли гулять по Петрограду. Поэты читали друг другу свои стихи, спорили. Зинаида Николаевна высказывала собственное мнение.
Когда споры кончались, Зинаида и Алексей обычно отдалялись от Сергея - ведь Райх считалась девушкой Ганина... А что же Есенин? Любовь к Зинаиде Райх, быть может, самая сильная в его жизни, возникла отнюдь не с первого взгляда. Во всяком случае, уже после знакомства с ней он уехал в свое родное село Константиново и там увлекся дочерью местного помещика Лидией Кашиной, ставшей впоследствии одним из прототипов Анны Снегиной в одноименной поэме.
Вернулся в Петроград он только через полтора месяца, во второй половине июля. И тут Ганин пригласил его к себе на родину, в вологодскую деревню Коншино. Есенин с радостью принял это предложение.
Узнав о поездке друзей, Зинаида Николаевна тут же решила ехать с ними. Приближалась дата открытия Учредительного собрания, в газете была пропасть работы - но Райх уговорила начальство ее отпустить. Получив разрешение, «довольная, завертелась по комнате, приговаривая: меня отпустили, отпустили».
Но оказалось, что денег ни у Есенина, ни у Ганина нет. У Зинаиды была какая-то заветная сумма, которую она тотчас предложила на поездку.
Сергунька, как называли Есенина близкие друзья, и Алексей наперебой ухаживали за красавицей Зинаидой. Завидев, что Ганин становится в ухаживаниях все более настойчивым, Есенин внезапно заявил Райх, что влюблен, жить без нее не может и они должны обвенчаться. Если Зинаида Николаевна и думала о замужестве, то только с Ганиным. А ухаживаний Сергея она не принимала всерьез, ей казалось, что их связывают чисто дружеские отношения. Естественно, она опешила и ответила - они были на «вы»: «Дайте подумать». ...
Но думала Зинаида Николаевна недолго. Очень скоро она сказала: «Да». Решено было венчаться немедленно. Все трое сошли в Вологде. Денег уже почти не осталось. В Орел, где жили тогда родители Райх, полетела телеграмма: «Вышли сто, венчаюсь». Никаких объяснений родители не потребовали, а деньги выслали. Купили обручальные кольца. Букет для невесты Есенин нарвал по дороге в церковь. Венчание состоялось в небольшой церквушке под Вологдой. Шафером был Алексей Ганин.
Однако первая брачная ночь глубоко разочаровала Есенина. Друг поэта Анатолий Мариенгоф в своем «Романе без вранья», который остряки, не без основания, называли «враньем без романа», писал: «Зинаида сказала ему, что он у нее первый. И соврала. Этого Есенин никогда не мог простить ей. Не мог по-мужицки, по темной крови, а не по мысли. «Зачем соврала, гадина?!»
И судорога сводила лицо, глаза багровели, руки сжимались в кулаки». Нравы в эсеровской среде были свободными, и неудивительно, что красивая темпераментная девушка не устояла. Но зачем было врать? Вряд ли Зинаида Николаевна стыдилась прошлого. Видела, что в Есенине, навсегда оставившем деревню, крестьянская мораль засела крепко? Возможно. Но возможно и то, что молодые люди просто не поняли друг друга. Зинаида Николаевна могла сказать, что до Сергея никого не любила, - а он перетолковал это по-своему.
Вернувшись в Петроград, новоиспеченные супруги какое-то время намеренно жили раздельно. Разочаровавшийся в нравственности Зинаиды, Есенин подумал, что слишком быстро «окрутился»? Или - опять-таки согласно крестьянской морали - посчитал, что без благословения родителей брак - не брак?
Только после поездки в Орел, когда Зинаида Райх честь по чести познакомила мужа с родителями, молодые начали жить вместе. Они заняли две смежные комнаты в квартире, где располагалось издательство «Революционная мысль».
В этой же квартире поселились двое друзей Райх по Бендерам и Алексей Ганин. Хозяйство вели коммуной.Под руководством Зинаиды Николаевны, которая умудрялась и в то голодное время кормить домочадцев и вкусно, и сытно.
Первое, что Есенин потребовал от молодой жены, - уйти из газеты: слишком много всякого разного народа там шляется. Пришлось подчиниться - как всякой женщине, ей хотелось иметь семью, любимого мужа. Но и полностью превратиться в домашнюю хозяйку Зинаида Николаевна не пожелала - поступила на службу в Наркомат продовольствия - машинисткой.
Первое время супруги жили вроде бы неплохо. Есенину тогда уже платили как известному поэту, так что деньги появились. Часто принимали друзей, а люди не любят ходить туда, где ощущается раздор между хозяевами. Есенину нравилось, что у него, как у всякого добропорядочного крестьянина, есть жена, к тому же - красавица, дом. Замечания, которые он ей постоянно делал: «Почему самовар не готов?», «Что ты его не кормишь?», - делались тоном вполне добродушным.
Никакой особенной тяги к спиртному у него в то время не было. Конечно, он мог перед праздником или получив гонорар, принести домой бутылку-другую вина, которое тогда доставалось только из-под полы, но без повода не пил никогда. И никогда не напивался допьяна. Однако наиболее проницательные из его друзей уже тогда замечали, что в характере и поведении Есенина мелькали «изломы и вспышки», предрекавшие непрочность его семейных уз.
Однажды, придя домой, Зинаида Николаевна застала в комнате полный разгром: на полу валялись раскрытые чемоданы, вещи смяты, раскиданы, повсюду листы исписанной бумаги. Топилась печь, Есенин сидел перед нею на корточках и не сразу обернулся - продолжал засовывать в топку скомканные листы. Но вот он поднялся ей навстречу. Такого лица она у него еще не видела. Посыпались ужасные, оскорбительные слова - она не знала, что он способен их произносить. Она упала на пол - не в обморок, просто упала и разрыдалась. Он не подошел. Когда поднялась, он, держа в руках какую-то коробочку, крикнул: «Подарки от любовников принимаешь?» Швырнул коробочку на стол.
Они помирились в тот же вечер. Но, перешагнув какую-то грань, восстановить прежние отношения было уже невозможно. Если Есенину что-то не нравилось, он мог оскорбить жену. Однажды, когда он в очередной раз назвал ее нецензурным словом, она, не выдержав, в ответ обозвала этим словом его самого. Есенин схватился за голову: «Зиночка, моя тургеневская девушка! Что же я с тобой сделал?!»
В марте 1918 года советское правительство приняло решение перенести столицу из Петрограда в Москву. Туда же, естественно, перебрался и Наркомат продовольствия. А с ним и Зинаида Райх. Через некоторое время за ней последовал Есенин.
С переездом в Москву кончились лучшие месяцы их жизни. Поселились в гостинице. В плохоньком номере. Неуют. Друзья приходили редко. Вскоре Есенин объявил жене, что она обязана не на работу ходить, а детей рожать. Что ж, Зинаида Николаевна не возражала. Но благоразумно решила рожать в Орле, понимала - родители помогут с ребенком, а муж вряд ли. Именно после ее отъезда Есенин начал пить всерьез. «Основное в Есенине - страх одиночества», - писал знавший поэта лучше других Анатолий Мариенгоф.
В июне 1918 года появилась на свет девочка -Таня. Но ребенок не только не скрепил семейные узы, но, напротив, содействовал их разрушению. Жить под одной крышей с младенцем Есенин был органически не способен. Тем более что, видя его с большими перерывами и только когда мать приезжала из Орла в Москву, девочка не привязалась к отцу, отказывалась садиться к нему на колени, ласкаться... Есенин считал такое поведение ребенка «кознями Райх».
В Орле Зинаида Николаевна Райх была занята не только заботами о дочери. Через месяц после родов она уже работала инспектором местного отделения Наркомпроса, Народного комиссариата просвещения, контролировавшего практически все сферы культуры, а с июня по октябрь 1919 года заведующей отделением искусств в губернском отделе народного образования.
Есенин писал в «Автобиографии»: «В 1917 г. произошла моя первая женитьба на 3. Райх. В 1918 я с ней расстался». Очевидно, он считал себя семейным человеком только в то время, когда жил с Зинаидой Николаевной под одной крышей, то есть до ее отъезда в Орел. Однако отношения на этом не закончились. Она продолжала трогательно заботиться о том, кого по-прежнему называла своим мужем. Из Орла писала Андрею Белому: «Дорогой Борис Николаевич! Посылаю Вам коврижку хлеба, если увидите Сережу скоро - поделитесь с ним».
А он просил ее вернуться в Москву: «Зина! Я послал тебе вчера 2000 руб. Как получишь, приезжай в Москву. 18 июня 1919 г. Сергей Есенин». Неизвестно, как отнеслась Райх к этой просьбе, но в конце октября этого же года она была вынуждена в спешке бежать из Орла. Город заняли деникинцы - с ее эсеровским прошлым Зинаиде было бы не сдобровать. Жизнь с Есениным не склеивалась. Чтобы сохранить семью, она решилась на отчаянно рискованный шаг - родить второго ребенка. На этот раз без благословения мужа... И проиграла окончательно. Когда родился сын, Сергей Александрович отказался даже поехать посмотреть на него. Имя Константин Есенин выбрал в телефонном разговоре с Райх.
Мальчик же серьезно болел, одно время был на грани жизни и смерти. Отец ничего об этом не знал - Райх была слишком горда, чтобы просить помощи. А у нее не было ни денег, ни родственников, ни близких друзей в Москве - ведь она совсем недавно переехала в этот город.
Она повезла долечивать Костю в Кисловодск. По дороге, на платформе ростовского вокзала, Райх заметил Мариенгоф, сопровождавший в поездке Есенина. Зинаида Николаевна попросила: «Скажите Сереже, что я еду с Костей. Он его не видел. Пусть зайдет, взглянет. Если не хочет со мной встречаться, могу выйти из купе». Есенин с трудом, но все-таки поддался уговорам Мариенгофа. Зинаида Николаевна развязала ленточки конвертика. «Фу... Черный... Есенины черными не бывают». -«Сережа!» Райх отвернулась к окну, заплакала. Есенин же «легкой танцующей походкой» вышел из вагона.
Казалось бы, ясно, - разлюбил Есенин жену. Но вот фрагмент из его письма к издателю и другу Александру Сахарову, написанному через несколько дней после этой встречи: «...есть к тебе особливая просьба. Ежели на горизонте появится моя жена Зинаида Николаевна, то устрой ей... тысяч 30 или 40. Она, вероятно, очень нуждается, а я не знаю ее адреса».
Дело не только в характере Есенина, который всегда подчинялся сиюминутному импульсу, а потом часто сожалел о своих поступках. Дело в том, что он всю жизнь любил Зинаиду Райх. И всю жизнь ее же ненавидел - «за все, в чем был и не был виноват». И мучил ее, и даже бил, и каялся, и умолял простить, устраивал пьяные истерики под дверью квартиры ее второго мужа, Мейерхольда. Есенин признавался: «...для меня любовь - это страшное мучение, это так мучительно. Я тогда ничего не помню...» И подтверждал сказанное в стихах: «Дар поэта - ласкать и корябать. // Роковая на нем печать».
В Кисловодске - от всего пережитого - у Зинаиды Николаевны случилось нервное расстройство. После этого она уже никогда не будет абсолютно здоровым человеком: время от времени нервные припадки возобновлялись.
Нездоровая, одинокая, с двумя детьми. Другая женщина впала бы в отчаяние. Только не Зинаида Николаевна. Вернувшись в Орел, она начала преподавать на театральных курсах историю театра и костюма. Но жизнь в провинциальном городе - не для нее. Оставив детей на попечении родителей, она уехала в Москву и поступила в Высшие театральные мастерские, руководимые Всеволодом Мейерхольдом, с которым они были знакомы еще по Петрограду.
Ее будущая специальность - режиссер массовых действий, очень востребованная в то время профессия. О карьере актрисы она пока не думала и не мечтала. Тот, кто отмечен истинным талантом, чувствует его в себе очень рано: с детства, в крайнем случае с юности - так принято считать и, наверное, в большинстве случаев так оно и есть. Но история знает и другие примеры: талант раскрывается поздно и в силу или с помощью каких-то обстоятельств.
Сам Мейерхольд - вопреки многим - всегда говорил, что Райх стала актрисой не потому, что вышла замуж за режиссера, а напротив: он женился на Райх, потому что увидел, что из нее можно вылепить великую актрису. Они поженились в 1922 году.Мейерхольд обожал свою молодую жену со всей страстью последнего чувства. В Риме произошел курьезный случай: он поцеловал ее на улице. За что был препровожден - в Италии еще царила мораль XIX века - в полицию. Каково же было удивление полицейских, когда они узнали, что целовал женщину ее законный муж. Такого они еще не видели.
Ради нее Мейерхольд коренным образом изменил привычный образ жизни. Раньше его быт всегда был чрезвычайно скромным, в доме царила деловая сосредоточенность. Теперь его квартира стала шумным и модным салоном. Здесь собирался весь цвет советской интеллигенции: Маяковский и Книппер-Чехова, Андрей Белый и Олеша, Пастернак и Эйзенштейн , балерины Большого театра и знаменитые музыканты. И партийная элита: Луначарский, Красин, Раскольников. И «знатные иностранцы» - писатели, режиссеры, корреспонденты западных газет - в 1920-е годы их было в Москве немало.
Стол ломился от дорогих вин и закусок. Райх неизменно была «царицей бала». Блистала и красотой, и остроумием, и туалетами. Главное же, как пишет один из завсегдатаев этих вечеров, в ней было то необъяснимое драгоценное качество, которое по-английски называется sex appeal, сексуальная привлекательность, а по-русски - «иди ко мне». Ей постоянно делали комплименты, а многие - неприкрыто - за ней ухаживали, мало стесняясь присутствием мужа. Она принимала все это как должное.
Второй брак Зинаиды Николаевна с Мейерхольдом, безусловно, был на редкость удачным, но был ли он счастливым? Райх продолжала любить своего первого мужа. Ближайшие ее подруги уверяли: помани ее Сергей пальцем, - побежала бы, не задумываясь. И ни о каких благах не пожалела бы. «При любой погоде, без плаща и зонтика», - это уже, правда, добавлял циничный и очень не любивший Райх Мариенгоф.
После разрыва Есенина с Дункан бывшие супруги встречались уже как любовники на квартире одной из приятельниц Райх -Зинаиды Гейман. Узнав об этом, Всеволод Эмильевич имел с Гейман серьезный разговор: «Вы знаете, чем все это кончится? Сергей Александрович и Зинаида Николаевна снова сойдутся, и это будет новым несчастьем для нее».
Чем бы все это кончилось, неизвестно. Но 28 декабря 1925 года Есенина не стало. На похоронах поэта его мать бросила бывшей невестке: «Ты виновата!» А та во всеуслышание - в присутствии мужа - крикнула: «Прощай, моя сказка!» Болезненные муки ревности не оставляли Мейерхольда и после смерти Есенина. «Зарезался», - говорила Зинаида Николаевна об очередном приступе ревности мужа, когда лицо его становилось мертвенно-бледным, а голова бесчувственно склонялась на бок. Ничего, кроме раздражения и иронии, эти приступы у нее не вызывали.
Это выводило Мейерхольда из себя еще больше - Зинаида Николаевна была не просто его женой. Она была созданной им актрисой. Все начинающие актеры обычно проходят через амплуа «кушать подано». Только не Райх. Мастер сразу стал поручать ей все лучшие роли. Хотел дать ей даже... роль Гамлета. Узнав об этом, Охлопков тут же написал шуточное заявление: «Прошу поручить мне роль Офелии» -и немедленно был изгнан из труппы. Насмешек над женой Мейерхольд не прощал никому.
А между тем даже по своим внешним данным она совсем не подходила для его театра. Согласно созданной им теории «биомеханики», от актера требовались легкость, гибкость, гуттаперчевость. Ведущая актриса театра Мария Бабанова была худой, небольшого роста, а Райх - женственной, полноватой, неспортивной. Если у нее и имелись актерские способности, то ее «биомеханика» их сковывала. Поэтому ее дебютная роль - Аксюша в пьесе Александра Островского «Лес» - не была удачной, несмотря на все старания режиссера.
Индивидуальность Райх в полной мере проявилась год спустя в «Ревизоре». Зинаида Николаевна сыграла Анну Андреевну по-своему. Ее городничиха не замшелая старуха, а женщина, жаждущая любви. Актриса наделила героиню - правомерно или нет - собственным эротизмом. Публике, особенно мужской ее части, роль очень понравилась. «Многому она успела научиться у Всеволода Эмильевича и, во всяком случае, стала актрисой не хуже многих других», - вынужден был признать даже Игорь Ильинский , до того писавший о неуклюжести и сценической беспомощности Райх.
Советская критика в основном, правда, отозвалась более сдержанно, а зачастую и негативно. Часто повторялся главный упрек: Анна Андреевна занимает в спектакле неподобающе большое место. После «Ревизора», обретя свое независимое актерское «я», Райх обрела и прочное лидерство в труппе, и... уверенность, что имеет право руководить театром наравне с Мейерхольдом. Именно она в значительной степени определяла репертуарную политику, подбирая пьесы «под себя», присутствовала на репетициях и давала советы не только актерам, но и режиссеру. «Часто бывало, она не могла даже посоветовать чего-то мудрого, но Мейерхольд все равно ее слушал», - вспоминал драматург Александр Гладков.
Она содействовала увольнению Бабановой, которая была и талантливее, и опытнее ее, и некоторых других артистов. В результате театр, возглавляемый гениальным режиссером, остался с очень средним актерским составом. В народе его стали называть «театр Зинаиды Райх». Многие считали ее злым гением Мастера. Но вот мнение его племянницы: «Если бы не было в жизни Мейерхольда этой огромной, страстной любви к ней, то он давно превратился бы в усталого старика».
С годами Зинаида Николаевна становилась все более раздражительной, тщеславной, самовлюбленной. Виной тому был не только характер, но и болезнь. В письме к Сталину от 29 апреля 1937 года она сама признается: «Я сейчас очень больна, больны мозги и нервы». И содержание письма это подтверждает. Только психически больной человек мог в 37-м году написать Сталину: «Я с Вами все время спорю в свой голове, все время доказываю Вашу неправоту порой в искусстве... Вы должны... не ограничиваться своими вкусами... Вы должны выслушать от меня и плохое и хорошее».
И далее она дает вождю поручения: «вывести наружу» всю правду о смерти Есенина и Маяковского и самому стать цензором пьесы Лидии Сейфуллиной «Наташа», где ей хотелось сыграть заглавную роль. А в конце письма приглашает Сталина на дачу и желает здоровья не адресату, как это обычно принято, а себе: «Чтоб мне быть здоровой. Обязательно».
Известно: каждый сходит с ума по-своему. Бредовые идеи Райх были вполне в духе официальной советской идеологии, которую они с Мейерхольдом всегда - неизвестно, с какой мерой искренности, - отстаивали. В смерти Есенина она винила троцкистов, просила снять с могилы поэта крест, установленный его матерью, и поставить «хороший советский памятник».
Даже будучи больной, она никогда не покидала сцену надолго. И играла порой блестяще. Особенно в «Даме с камелиями». Разумеется, главную героиню - Маргариту Готье. Именно в этом спектакле о всепоглощающей любви и страсти ее лирическое дарование проявилось в полной мере. «На слова ее игру не переложить: в ней была духовная мелодическая сила, излучающая особый свет», - писал музыкант, выдающийся органист, впоследствии репрессированный Николай Выгодский.
Всего 14 лет длилась актерская карьера Зинаиды Райх. В январе 1938 года театр закрыли. Что, конечно, не могло пройти бесследно для больной психики Зинаиды Николаевны. Пришлось Мейерхольду отправить жену в санаторий. В психиатрические клиники он не отдавал ее никогда.
Когда я смотрел... на сказочный мир золотой осени, на все эти ее чудеса, я мысленно лепетал: Зина, Зиночка, смотри, смотри на эти чудеса и... не покидай меня, тебя любящего, тебя - жену, сестру, маму, друга, возлюбленную. Золотую, как это природа, творящая чудеса! Зина, не покидай меня!
Любимая Зина! Береги себя! Отдыхай! Лечись! Мы здесь справляемся. (Дети и родители Зинаиды Николаевны жили вместе с ними..) И справимся. А что скучно мне без тебя непередаваемо, так это уж надо перетерпеть. Ведь не на месяцы же эта разлука? Скоро мы снова будем как две половины одного сладкого спелого яблока, вкусного яблока. Крепко обнимаю тебя, моя любимая.... Крепко целую. Всеволод.
Зинаида Николаевна никогда не любила Мейерхольда так, как она когда-то любила Есенина. Но вот муж - в беде, и она становится заботливой, понимающей, нежной женой. И находит слова, которые сейчас так нужны ее «Севке».
Дорогой Всеволод!
Спасибо тебе за поэтическое осеннее письмо -оно замечательно!
Но какое-то глубокое огорчение влезало в мою душу из всех строчек. Утешаю себя тем, что это просто настроение... импрессиониста Севки... жизнерадостность - она в тебе крепче всего, как я начинаю думать - и во мне. Сейчас я говорила с тобой по телефону - голос звучал бодро... ты был тем Севочкой, которого я люблю, как жизнь, - прекрасный оптимист и язычник жизни. Солнышко! Сын солнца! Люблю навсегда, если тебе это надо... Мне кажется, что я смогу вылезти из этой болезни... Целую тебя, как могу, нежно, мой дорогой, любимый мой... З.Н.
20 июня 1939 года в Ленинграде Мейерхольда арестовали. Одновременно в его московской квартире произвели обыск. В протоколе зафиксирована жалоба Зинаиды Райх, протестовавшей против методов одного из агентов НКВД. «Мейерхольд говорил, что он верит в свою звезду, и я теперь ничего не понимаю», - написала она Мариэтте Шагинян. К 1939 году арестовали многих, в том числе и среди ближайшего окружения Мейерхольда. Казалось бы, можно было уже и что-то «понимать». Но Зинаида Николаевна - как почти все остававшиеся на свободе - верила, что именно их и минует чаша сия.
Через три недели после ареста Мейерхольда Зинаиду Райх зверски убили в ее собственной квартире. По официальной версии, то было уголовное преступление с целью ограбления. Но сын Зинаиды Николаевны Константин утверждал: «Ограбления не было, было только убийство». Ей нанесли более десятка ножевых ударов - она кричала и сопротивлялась, борясь за жизнь до последней секунды. Никто из соседей не вышел на эти крики. Решили, что у Зинаиды Николаевны очередной приступ.
Зинаида Николаевна Райх
Её называли демонической женщиной, которая играючи разрушила жизни двух гениальных мужчин. Кем же она была? Музой поэта? Ведущей актрисой театра Мейерхольда? Или просто женщиной, которая любила и была любима?
Фантастический сюжет жизни Зинаиды Николаевны Райх заслоняет для потомков ее уникальный путь актрисы, короткий, но исполненный и силы, и неповторимости таланта исключительного. Всего пятнадцать лет сценической деятельности, полтора десятка ролей в театре Мейерхольда.
Актриса Зинаида Райх хорошо известна тем, кто связан с историей советского театра, ее сценический путь прослеживается месяц за месяцем. Но до 1924 года такой актрисы не существовало (свою первую роль она сыграла в возрасте 30 лет). Образ молодой Зинаиды Николаевны Есениной, жены поэта, трудно восстановить документально. Ее небольшой личный архив пропал в годы войны. До того возраста, когда охотно делятся воспоминаниями, Зинаида Николаевна не дожила.
Из воспоминаний дочери С.Есенина и З.Райх Татьяны:
"Мать была южанкой, но к моменту встречи с Есениным уже несколько лет жила в Петербурге, сама зарабатывала на жизнь, посещала Высшие женские курсы. Вопрос "кем быть?" не был еще решен. Как девушка из рабочей семьи, она была собранна, чужда богеме и стремилась прежде всего к самостоятельности.
Дочь активного участника рабочего движения, она подумывала об общественной деятельности, среди ее подруг были побывавшие в тюрьме и ссылке. Но в ней было и что-то мятущееся, был дар потрясаться явлениями искусства и поэзии. Какое-то время она брала уроки скульптуры. Читала бездну. Одним из любимых ее писателей был тогда Гамсун, что-то было близкое ей в странном чередовании сдержанности и порывов, свойственном его героям.
Она и всю жизнь потом, несмотря на занятость, много и жадно читала, а перечитывая "Войну и мир", кому-нибудь повторяла: "Ну как же это он умел превращать будни в сплошной праздник?"
Весной 1917 года Зинаида Николаевна жила в Петрограде одна, без родителей, работала секретарем-машинисткой в редакции газеты "Дело народа". Есенин печатался здесь. Знакомство состоялось в тот день, когда поэт, кого-то не застав, от нечего делать разговорился с сотрудницей редакции".
Существует версия, что Зинаиду Николаевну познакомил с Есениным его друг и тогдашний соратник по "крестьянской купнице" поэт Алексей Ганин (1893-1925). Возможно, именно он, будучи уроженцем Вологодской губернии, подал поэту и Райх мысль о совместной поездке по красивейшим местам русского Севера. Случилось так, что поездка оказалась свадебным путешествием, а Генин оказался в роли свидетеля со стороны невесты при венчании Райх с Есениным в Вологде. Райх и Есенин венчались 4 августа 1917 года в Кирико-Улитовской церкви близ Вологды. Объяснить, почему поэт, создававший одну за другой богоборческие поэмы, венчался с Зинаидой Николаевной, можно, если вспомнить что декрет о гражданском браке был принят, пять месяцев спустя, 29 декабря 1917 года.
На снимке подаренном Зинаиде Николаевне поэт, жизнерадостный и вместе задумчивый, с копной вьющихся волос, запечатлён на нём рядом с Михаилом Мурашовым, Есенин сделал надпись полную нежной благодарности: "За то, что девочкой неловкой представала ты мне на пути моём. Сергей". Вглядываясь в фотографию Райх выполненную в Петрограде в начале 1917 года (где она стояла с отцом), незадолго до встречи с Есениным, можно оценить поэтическую точность этих строк: с неё смотрит юная девушка с правильными чертами лица, очаровательная, но ещё не сознающая вполне своего очарования. Иную, преображённую любовью и материнством Зинаиду Райх запечатлел объектив в 1918 году: она держит на руках новорождённую дочь и вся светиться счастьем; в её зрелой, одухотворённой красоте, в самое её позе есть нечто, заставляющее вспомнить о мадоннах кисти итальянских мастеров.
Со дня знакомства до дня венчания прошло примерно три месяца. Все это время отношения были сдержанными, будущие супруги оставались на "вы", встречались на людях. Случайные эпизоды, о которых вспоминала Зинаида Райх, ничего не говорили о сближении.
Вернувшись в Петроград, они некоторое время жили врозь, и это не получилось само собой, а было чем-то вроде дани благоразумию. Все-таки они стали мужем и женой, не успев опомниться и представить себе хотя бы на минуту, как сложится их совместная жизнь. Договорились поэтому друг другу "не мешать". Но все это длилось недолго, они вскоре поселились вместе, больше того, Есенин пожелал, чтобы Зинаида Николаевна оставила работу, пришел вместе с ней в редакцию и заявил: "Больше она у вас работать не будет".
Зинаида всему подчинилась. Ей хотелось иметь семью, мужа, детей. Она была хозяйственна и энергична.
Душа Зинаиды Николаевны была открыта навстречу людям. Ее внимательные, все замечающие и все понимающие глаза, ее постоянную готовность сделать или сказать приятное, найти какие-то свои, особые слова для поощрения, а если они не находились - улыбка, голос, все ее существо договаривали то, что она хотела выразить. Но в ней дремали вспыльчивость и резкая прямота, унаследованные от своего отца.
Первые ссоры были навеяны поэзией. Однажды Есенин и Райх выбросили в темное окно обручальные кольца и тут же помчались их искать (разумеется, с добавлением: "Какие же мы были дураки!"). Но по мере того как они все ближе узнавали друг друга, они испытывали порой настоящие потрясения. Возможно, слово "узнавали" не все исчерпывает - в каждом время раскручивало свою спираль. Можно вспомнить, что само время все обостряло.
С переездом в Москву кончились лучшие месяцы их жизни. Впрочем, вскоре они на некоторое время расстались. Есенин отправился в Константиново, Зинаида Николаевна ждала ребенка и уехала к своим родителям в Орел...
Дочь Татьяна продолжает воспоминания:
"Я родилась в Орле, но вскоре мать уехала со мной в Москву и до одного года я жила с обоими родителями. Потом между ними произошел разрыв, и Зинаида Николаевна снова уехала со мной к своим родным. Непосредственной причиной, видимо, было сближение Есенина с Мариенгофом, которого мать совершенно не переваривала. О том, как Мариенгоф относился к ней, да и вообще к большинству окружающих, можно судить по его книге "Роман без вранья".
Спустя какое-то время Зинаида Николаевна, оставив меня в Орле, вернулась к отцу, но вскоре они опять расстались...
Осенью 1921 года она стала студенткой Высших театральных мастерских. Училась не на актерском отделении, а на режиссерском, вместе с С.М. Эйзенштейном, С.И. Юткевичем.
С руководителем этих мастерских - Мейерхольдом она познакомилась, работая в Наркомпросе. В прессе тех дней его называли вождем "Театрального Октября". Бывший режиссер петербургских императорских театров, коммунист, он тоже переживал как бы второе рождение. Незадолго перед этим он побывал в Новороссийске в белогвардейских застенках, был приговорен к расстрелу и месяц провел в камере смертников.
Летом 1922 года два совершенно незнакомых мне человека - мать и отчим - приехали в Орел и увезли меня и брата от деда и бабки. В театре перед Всеволодом Эмильевичем многие трепетали. Дома его часто приводил в восторг любой пустяк - смешная детская фраза, вкусное блюдо. Всех домашних он лечил - ставил компрессы, вынимал занозы, назначал лекарства, делал перевязки и даже инъекции, при этом сам себя похваливал и любил себя называть "доктор Мейерхольд".
Казалось бы, что, с возвращением Зинаиды Николаевны в Москву для семьи Есениных должны были наступить лучшие времена, но обстоятельства сложились так, что 1919-й год стал последним в их совместной жизни.
20 марта 1920 года Райх родила сына. Его назвали Константином. Крёстным отцом, по ещё неизжитой традиции стал давний друг Есениных Андрей Белый. Некоторое время Зинаида Николаевна вынуждена была оставаться с сыном в Доме матери и ребёнка, на Остоженке, 36, и это красноречивее любых слов говорит о печальных переменах в её взаимоотношениях с Есениным.
Трудно сказать, почему и когда именно произошёл разрыв. Неделикатно было бы вторгаться в сокровенный мир двух дорогих друг другу людей. Можно только предполагать, каковы были причины, побудившие их разойтись. В известной мере виновато бурное время, разруха, лишения, неустроенность быта, частые разлуки, виновато окружение Есенина, сложившееся вскоре после переезда из Петербурга в Москву, в пору его увлечения имажинизмом.
Вне сомнения одно: столкнулись два цельных сильных человеческих характера, и грянул "эмоциональный взрыв" такой силы, что отголоски его ещё долго слышались и в судьбе Есенина, и в судьбе Райх. "Никто не пожалел и не обернулся назад", - сказал в своё время поэт в "Марфе Посаднице". Нет, пожалуй, и жалели и сетовали на себя, но вернуться к прежнему не могли.
Для Зинаиды Николаевны драматизм усугублялся опасным недугом сына, которого едва удалось отстоять. Перенесённое нервное потрясение Райх в связи с тяжёлой болезнью сына не прошло бесследно и ещё долго напоминало о себе в годы, когда жизнь её могла показаться счастливой и безмятежной.
Воспоминания сына Есенина и Райх Константина также говорят нам о сложностях между любящими людьми:
"В памяти сохранилось несколько сцен, когда отец приходил посмотреть на нас с Таней. Как все молодые отцы, он особенно нежно относился к дочери. Таня была его любимицей. Он уединялся с ней на лестничной площадке и, сидя на подоконнике, разговаривал с ней, слушал, как она читает стихи.
Домочадцы, в основном родственники со стороны матери, воспринимали появление Есенина как бедствие. Все эти старики и старушки страшно боялись его - молодого, энергичного, тем более что, как утверждала сестра, по дому был пущен слух, будто Есенин собирается нас украсть.
Таню отпускали на "свидание" с трепетом. Я пользовался значительно меньшим вниманием отца. В детстве я был очень похож на мать - чертами лица, цветом волос. Татьяна - блондинка, и Есенин видел в ней больше своего, чем во мне.
Последний приход отца, как я уже сказал, состоялся за несколько дней до рокового 28 декабря. Этот день описан многими. Отец заходил к Анне Романовне Изрядновой, еще куда-то. Уезжал в Ленинград всерьез. Наверное, ехал жить и работать, а не умирать. Зачем иначе ему было возиться с огромнейшим, тяжеленным сундуком, набитым всем его скарбом. Это деталь, по-моему, существенная.
Отчетливо помню его лицо, его жесты, его поведение в тот вечер. В них не было надрыва, грусти. В них была какая-то деловитость... Пришел проститься с детьми. У меня тогда был детский диатез. Когда он вошел, я сидел, подставив руки под лампочку, горевшую синим светом, которую держала няня.
Отец недолго пробыл в комнате и, как всегда, уединился с Татьяной.
Хорошо помню дни после сообщения о смерти отца. Мать лежала в спальне, почти утратив способность реального восприятия. Мейерхольд размеренным шагом ходил между спальней и ванной, носил воду в кувшинах, мокрые полотенца. Мать раза два выбегала к нам, порывисто обнимала и говорила, что мы теперь сироты".
Квартирная неустроенность, рождение сына, непохожего на отца, а может быть, просто зависть неба к неземной гармонии вернула эти на миг скрестившиеся судьбы в традиционную быль: "параллели не скрещиваются" - так написала Зинаида Райх, намечая план воспоминаний о "Сергуньке". Расстройство нервной системы, когда она рассталась с тем, кого называла "моя жизнь, моя сказка", грозило потерей рассудка. Только увлечение театром и забота Мастера - Всеволода Мейерхольда - вернули её к жизни. Репертуар театра имени Мейерхольда был поставлен в расчёте только на "Зиночку". Никаких действий и слов в театре и дома, которые доставили бы ей хоть малейшее волнение, не позволял себе Мастер. Константин Есенин позднее вспоминал, как однажды, опоздав на электричку до Болшево, они сошли на станции за семь километров от дачи и всю дорогу немолодой уже Мейерхольд бежал, не обращая внимания на усталость свою и Кости, боясь опоздать ко времени, чтобы "Зинаида Николаевна не волновалась".
В театре Мейерхольда шли пьесы классиков и современников, были намечены к постановке "Пугачёв" Есенина и "Заговор дураков" Мариенгофа, читка которых прошла в театре одновременно. Со свойственной ему откровенностью Анатолий Мариенгоф писал: "На одном из театральных диспутов Маяковский сказал с трибуны, обтянутой красным коленкором: "У нас шипят о Зинаиде Райх: она, мол, жена Мейерхольда и потому играет у него главные роли. Это не тот разговор. Райх не потому играет главные роли, что она жена Мейерхольда, а Мейерхольд женился на ней потому, что она хорошая актриса". Отчаянная чепуха! Райх актрисой не была - ни плохой, ни хорошей… Не любя Зинаиду Райх (что необходимо принять во внимание), я обычно говорил о ней: "Эта дебелая еврейская дама"… Хорошей актрисой Зинаида Райх, разумеется, не стала, но знаменитой - бесспорно". И так же искренне, как думал, говорил Мариенгоф о личных отношениях: "Кого же любил Есенин? Больше всех он ненавидел Зинаиду Райх. Вот её, эту женщину, с лицом белым и круглым, как тарелка, эту женщину, которую он ненавидел больше всех в жизни, её - единственную - и любил.
…Мне кажется, что и у неё другой любви не было. Помани её Есенин пальцем, она бы от Мейерхольда убежала без плаща и без зонтика в дождь и град". Вадим Шершеневич, тоже не считавший Зинаиду Райх талантливой артисткой, не мог не признать, что она "сумела развиться в столичную крупную актрису": "Конечно, тут на первом месте было влияние Мастера Мейерхольда, но ни один Мастер не может вылепить что-то значительное из ничего". Михаил Чехов писал Зинаиде Райх: "Я всё ещё хожу под впечатлением, полученным мною от "Ревизора". Всеволод Эмильевич бывает гениален, и в этом трудность совместной работы с ним. Если исполнитель Всеволода Эмильевича только поймёт его - он погубит его замысел. Надо нечто большее, и это большее я увидел в Вас, Зинаида Николаевна. Что это большее в Вас - я не знаю, может быть, это сотворчество с Всеволодом Эмильевичем в данной постановке, может быть, Ваш природный талант, - не знаю, но результат поразителен. Поражает меня Ваша легкость в исполнении трудных заданий. А легкость - первый признак настоящего творчества. Вы, Зинаида Николаевна, были великолепны". Борис Пастернак признавался в поклонении в письмах: "Сегодня весь день шалый, и ни за что взяться не могу. Это - тоска о вчерашнем вечере… Я преклоняюсь перед Вами обоими, и завидую Вам, что Вы работаете с человеком, которого любите", - и написал стихотворение.
Стихов с посвящением Зинаиде Райх у Есенина нет, но есть строчки, в которых легко узнаваемы её отношения с Сергеем Есениным. Все эти стихотворения были написаны во время его поездки на Кавказ. Здесь он вдруг заявил, что у него "нет стихов о любви", и появились "Персидские мотивы" о придуманной Персии и реальной Шаганэ, стихи о России и о Зинаиде Райх:
Дорогая, шути, улыбайся,
Не буди только память во мне
Про волнистую рожь при луне.
Шаганэ ты моя, Шаганэ!
Там, на севере, девушка тоже,
На тебя она страшно похожа,
Может, думает обо мне…
Шаганэ ты моя, Шаганэ!
Заглуши в душе тоску тальянки,
Напои дыханьем свежих чар,
Чтобы я о дальней северянке
Не вздыхал, не думал, не скучал…
Татьяна Есенина, дочь поэта, много лет спустя раскладывала, как пасьянс, фотографии в профиль Зинаиды Райх и Шаганэ Тальян, с которой Есенин познакомился в Батуме в 1924 году, - изображения были, действительно, "страшно похожи".
8 апреля 1925 года появилось стихотворение "Голубая да веселая страна…" с посвящением "Гелии Николаевне" (так звала себя этим именем "какой-то актрисы", придуманным, как мне кажется, Сергеем Есениным, шестилетняя дочь Петра Ивановича Чагина Роза) и с припиской: "Гелия Николаевна! Это слишком дорого. Когда увидите мою дочь, передайте ей. С.Е.".
В марте 1925 года, приехав на месяц в Москву из Баку, Сергей Есенин написал стихотворение "Собаке Качалова", где есть строчки, которые можно отнести к Зинаиде Райх, тоже бывавшей в гостях у знаменитого артиста:
Мой милый Джим, среди твоих гостей
Так много всяких и невсяких было.
Но та, что всех безмолвней и грустней,
Сюда случайно вдруг не заходила?
Она придет, даю тебе поруку,
И без меня, в её уставясь взгляд,
Ты за меня лизни ей нежно руку
За всё, в чем был и не был виноват.
В этот же период было написано и "Письмо к женщине", прочитав которое несколько лет спустя, Константин Есенин вспомнил один из моментов отношений Зинаиды Райх и Сергея Есенина и спросил: "А что, это о том случае написано?":
Вы помните,
Вы всё, конечно, помните,
Как я стоял,
Приблизившись к стене,
Взволнованно ходили
Вы по комнате
И что-то резкое
В лицо бросали мне…
Меня Вы не любили…
Зинаида Райх читала все эти стихи как свои и как чужие: они не были ей посвящены, и, хотя легко проецировались на обстоятельства её жизни, не попадали в такт её отношения к Сергею Есенину:
Не все ль равно - придёт другой,
Печаль ушедшего не сгложет,
Оставленной и дорогой
Пришедший лучше песню сложит.
И, песне внемля в тишине,
Любимая с другим любимым,
Быть может, вспомнит обо мне,
Как о цветке неповторимом.
Строки стихотворения "Письмо от матери" очень правдиво описывает ситуацию взаимоотношений Есенина и Райх:
Но ты детей
По свету растерял,
Свою жену
Легко отдал другому,
И без семьи, без дружбы,
Без причал
Ты с головой
Ушел в кабацкий омут.
Осознание этого приходит к Есенину со временем, возможно поздно, но приходит, хотя раннее отнесся несерьезно:
"Мейерхольд давно присматривался к Зинаиде Райх. Как-то на одной из вечеринок спросил у Есенина:
Знаешь, Сережа, я ведь в твою жену влюблен... Если поженимся, сердиться на меня не будешь? Поэт шутливо поклонился режиссеру в ноги:
Возьми ее, сделай милость… По гроб тебе благодарен буду".[ 6]
Она не вспоминала, а любила и помнила его всегда - всю жизнь свою и его, и смерть, и долго после его смерти, до самого своего последнего часа, когда затихла от ножевых ран. В декабре 1935 года в десятую годовщину гибели Сергея Есенина Зинаида Райх подарила свою фотографию - Зинаиде Гейман - с дарственной надписью: "Накануне печальной годовщины мои печальные глаза - тебе, Зинуша, как воспоминание о самом главном и самом страшном в моей жизни - о Сергее".
Зинаида Райх была женой и музой двух выдающихся личностей эпохи начала ХХ в. – поэта Сергея Есенина и режиссера Всеволода Мейерхольда , однако представлять ее исключительно в роли жены и музы несправедливо. Она была самостоятельной величиной – одной из самых известных театральных актрис Москвы 1930-х гг. Ее судьба неоднократно делала неожиданные повороты, а тайна смерти остается неразгаданной до сих пор.
Говорили, что она успела прожить две разные жизни – в одной была бедной машинисткой, обманутой женой и несчастной матерью-одиночкой, в другой – жила в достатке, была знаменитой актрисой, ее обожал муж и боготворили поклонники. А завершилось все кровавой драмой – восемь ножевых ранений, нанесенных неизвестными в ее же квартире, были причиной смерти, но не стали поводом для того, чтоб открыть уголовное дело.
В 23 года Зинаида Райх разделяла взгляды социал-демократов, служила машинисткой в левоэсеровской газете, была председателем Общества по распространению пропагандистской литературы и собиралась замуж за поэта Алексея Ганина. Но неожиданно для всех и даже для себя вышла за другого. Во время прогулки на пароходе друг Ганина Сергей Есенин предложил ей сойти на ближайшей пристани и обвенчаться. В Петроград они вернулись мужем и женой.
Но семейная жизнь очень скоро наскучила Есенину. Он начал часто выпивать и подолгу не бывал дома. Брак не спасло рождение дочери и сына. Есенин редко виделся с детьми, а сына вообще не признал, заявив, что в их роду черноволосых быть не может. Она уехала к родителям, а Есенин – в Москву.
Однажды Зинаида Райх бродила по городу и увидела объявление о том, что режиссер В. Мейерхольд набирает слушателей на курсы театрального мастерства. Так она стала актрисой и женой знаменитого режиссера. Он усыновил ее детей и сделал примой своего театра. О ее таланте говорили разное – жена режиссера редко слышит комплименты в свой адрес от других актрис. Тем не менее, ее признавали одаренной и харизматичной. В числе поклонников ее таланта были Б. Пастернак и А. Белый.
Когда она была уже замужем и успела стать довольно известной актрисой, в ее жизни снова появился Есенин, после завершения романа с Айседорой Дункан. Они начали тайком встречаться. Именно в это время, в 1924 г., поэт написал знаменитое «Письмо к женщине», посвященное Райх, в котором были такие строки:
Простите мне...
Я знаю: вы не та –
Живете вы
С серьезным, умным мужем;
Что не нужна вам наша маета,
И сам я вам
Ни капельки не нужен.
Живите так,
Как вас ведет звезда,
Под кущей обновленной сени.
С приветствием,
Вас помнящий всегда
Знакомый ваш
Сергей Есенин.
В 1925 г. поэта нашли повешенным. А в 1930-х гг. началась череда арестов и расстрелов. Эта участь не миновала и ее мужа. Мейерхольда арестовали в 1939 г. Зинаида Райх в сердцах написала письмо Сталину о том, что тот не разбирается в театральном искусстве и мужа обвинять не в чем.
До сих пор хранят страшные тайны их смерти.
